— Не передумал.
Пораскинув немного мозгами, решил ускорить процесс — подался вперёд и согнал насмешку с губ соперника поцелуем. Хоаран попытался отстраниться, но Джин бросил ладонь ему на затылок, запутавшись пальцами в длинноватых прядях. Ненадолго. Стальная хватка на запястье, не особенно нежный рывок — и рука Джина оказалась заведена за спину. Невольно Джин чуть отклонился назад. Близко-близко горели посветлевшие от ярости глаза, словно обжигающее расплавленное золото.
— Терпеть. Этого. Не могу, — раздельно отчеканил Хоаран.
Джин прямо смотрел на него.
— Может, ты сразу скажешь, что ещё тебе не по нраву?
Странный поединок в “гляделки” продолжился.
— Много чего, — негромко и опасно.
— Ну, я уже понял, что волосы лучше не трогать…
— Идиот, — подытожил Хоаран.
До Джина дошло. Хоаран имел в виду отнюдь не прикосновение к волосам, а то, что ему пытались навязать свой план действий. Ну ещё бы! С его-то нравом…
Наконец, рука Джина обрела свободу. И тёплые пальцы Хоарана коснулись его подбородка, медленно скользнули по губам, кончиками прочертили едва ощутимые линии на щеке и остановились на скуле. Хоаран, слегка нахмурившись, смотрел на него и, казалось, о чём-то сосредоточенно размышлял.
Джин не двигался, отчётливо ощущая застывшие на его лице пальцы. Медленно, но верно все его чувства зациклились на этом прикосновении. Он тоже уставился на Хоарана, не понимая, что происходит, но испытывая что-то необъяснимое и странное.
Хоаран нахмурился ещё сильнее, медленно повёл пальцами к уху, соскользнул вниз — и теперь пальцы блуждали по шее, но больше не казались тёплыми. Ниже, ещё немного — прохладное прикосновение к ямочке меж ключиц и едва ощутимое поглаживание. Невольно Джин сглотнул и затаил дыхание.
— Что ты чувствуешь? — очень тихо спросил Хоаран, пристально глядя на него.
— Не… знаю…
— Хорошо.
Влажные рыжие пряди задели подбородок Джина, а прохладные пальцы сменили горячие губы и кончик языка, внезапно оказавшившийся в той самой ямочке меж ключиц. Слишком неожиданно и быстро — Джин задохнулся от нового непривычного ощущения. Это не совсем прикосновение, больше похоже… Как будто Хоаран надавил кончиком языка, вызвав странные эмоции, приправленные лёгкой, но приятной болью. Трудно было представить, что язык может быть таким твёрдым. Давление так же внезапно сменилось едва ощутимым дразнящим касанием, вновь повторилось. Контраст оказался сногсшибательным в буквальном смысле слова — Джин ухватился за Хоарана и практически повис на нём.
У Джина в голове завертелись обрывки чудом выживших мыслей: тэквондо, хоарандо… Это то самое искусство, с помощью которого древние воины Силлы могли исцелять раны, лечить, убивать и… делать вот это? Акупрессура? Находить определённые точки на теле каждого человека, воздействовать на них нужным образом…
Наверное, он был прав, потому что пальцы Хоарана медленно заскользили по плечам, дотрагиваясь по-разному, кое-где задерживаясь, спустились на грудь, изучили живот, бёдра, ноги, потом так же пропутешествовали вверх, но уже со спины, добрались сзади до шеи и потревожили затылок, отыскав в процессе ещё несколько мест, прикосновения к которым возымели тот же эффект, что и надавливание на ямочку меж ключиц.
Протянув руку над плечом Джина, Хоаран опёрся ладонью о стену и вопросительно посмотрел ему в глаза. “Достаточно?”
— А ты… — выдохнул он, пытаясь выровнять дыхание. — Где…
Хоаран слегка повернул голову влево и нажал пальцем на проступившую ямку между шеей и ключицей. На коже осталось белое пятно, но оно почти сразу пропало.
Джин прикоснулся к этому месту легонько, отчего перед глазами вновь промелькнула неуловимая улыбка. Он помрачнел, подался вперёд и прижался губами. На этот раз его соперник вздрогнул и слегка запрокинул голову. Не соврал, стало быть. Впрочем, разве он мог солгать?
Но это так приятно — заставить Хоарана слегка дрожать от разбуженных чувств. Правда, продолжалось недолго — они вновь поменялись ролями, и теперь дрожал Джин. Хоаран нашарил что-то за его спиной и увлёк его за собой. Похоже, хотел выбраться из ванны, не прекращая исследовать Джина. Последний не возражал.
Пока что.
Когда они остановились у кровати, он всё-таки не выдержал:
— Разве это… не должно быть быстро?
В ответ прозвучало знакомое:
— Идиот. Я ещё и не начинал ничего делать.
А вот теперь Джин опешил. Как же называлось то, что происходило буквально только что?
Хоаран прикрыл глаза.
— Мы же ни черта друг про друга не знаем, сам посуди. Я, конечно, могу просто… — Он замолчал, но Джин понял, что Хоаран имел в виду. — Но ты ведь не этого хочешь, так?
Джин уже сам не знал, чего хотел, поэтому просто потянулся к Хоарану, избрав целью единственное место, от прикосновений к которому броня Хоарана трещала по швам, — то самое, что он сам показал. А потом всё же рискнул поцеловать вновь в губы, надеясь, может быть, всё же поймать ту самую улыбку. На этот раз Хоаран на поцелуй ответил и мягко, но стремительно перехватил инициативу, чему вряд ли стоило удивляться.
Джин честно пытался держать руки при себе, помня о первом неудачном опыте, но ему до боли хотелось дотронуться до этого упрямого парня. Желание перевесило опасения. Ладони скользнули по гибкой шее, по твёрдой груди, растерянно блуждая пальцами по коже, задевая иногда шрамы. По рукам он не получил, однако, что вдохновило на подвиги. Исследовать Хоарана оказалось так же приятно, когда сам объект нынешнего исследования проводил аналогичные действия в отношении Джина. Разумеется, Джин не владел той техникой, которую продемонстрировал Хоаран, но, похоже, его поползновения тоже производили нужный эффект. По крайней мере, теперь оба дышали с трудом и дружно путались в конечностях. Когда они свалились на кровать, стало удобнее.
Прижав своим телом Джина к простыням, Хоаран вновь перехватил инициативу, пустив гулять по коже уже губы, а не руки. И если руки были осторожными, словно ветер, то губы напоминали огонь: обжигали, дразнили, ласково припадали и вновь жгли. Как будто все чувства, что жили в этом человеке, сосредоточились в его губах — лишь они проявляли страсть и букет эмоций, таили в себе загадку и выдавали несдержанность. Хоаран великолепно владел собой, каждым кусочком своей плоти, но только не губами.
Джин закрыл глаза и запрокинул голову, пытаясь справиться с богатыми ощущениями. Он никогда не считал себя впечатлительным или хоть сколько-нибудь чувственным, но, вероятно, это зависело от подхода к делу.
Потом Хоаран куда-то подевался, но открывать глаза было лень, тем более, разгорячённое тело приятно овевал слабый ветерок.
Хоаран дотянулся до бутылки с маслом, которую прихватил из ванной и уронил на пол у кровати. Можно и проще обойтись, но зачем искать трудные пути?
Джин напряжённо прислушивался. Вскоре рядом зашуршали простыни, кожу вновь обожгли губы, но к этому прибавились пальцы, гладившие внутреннюю поверхность бедра. Пальцы медленно пробирались выше и добрались-таки до цели, слегка погладили, один злонамеренно слегка скользнул глубже. Джин непроизвольно напрягся, за этим сразу последовали успокаивающие и расслабляющие поцелуи, ласкающие грудь. Внезапно проникновение повторилось — одновременно с обжигающим прикосновением губ. Неудобно, но не сказать, чтоб неприятно. Ещё поцелуй и снова движение внутри: постепенно, ненавязчиво, пока чувство неудобства окончательно не приглушилось.
Джин прислушивался к себе, не останавливая Хоарана. Тот явно знал лучше, что нужно делать. И он не торопился. Джин не мог сказать: плохо ли, хорошо ли, но он сейчас действительно не думал. Не думал вообще, ни о чём, даже не пытался. Хоаран умудрился заставить его сосредоточиться только на ощущениях, а вскоре движения внутри тела стали даже приятными. Заметив это, Хоаран едва заметно улыбнулся и оставил Джина в покое, что последний воспринял не с восторгом.
Впрочем, теперь Хоаран склонился над лицом Джина и припал к губам. Этот поцелуй не походил на предыдущие: глубже, жёстче, яростнее, но и выразительнее. Джин охотно подался навстречу такому бурному всплеску страсти, почувствовал скольжение ладони по бедру, непроизвольно закинул ногу на Хоарана, вторую и, кажется, перестал дышать, набрав воздуха в грудь, когда Хоаран освободил его губы.