— У тебя очень длинный язык и очень маленький мозг, если ты не понимаешь кому хамить можно, а кому нет!
Так же как его приятель, он сел напротив меня и приблизился в плотную к моему лицу. От него веяло смертельной опасностью и я невольно отодвинулась подальше, но Эд опять сократил дистанцию, чтобы я чувствовала его дыхание на своей коже.
— Что нужно сделать? — гневно спросил он.
Я молчала, потому что снова забыла, как дышать, не то, что говорить. С широко распахнутыми глазами, я смотрела на его смуглое лицо и умирала в тихой истерике.
— Я спрашиваю, что нужно сделать? — закричал он и я заплакала громче.
В отличии от Огнарева, мои слезы его не позабавили, он злобно прищурил глаза, а потом схватил с земли здоровенный ком грязи и с силой размазал его по моему лицу. Испачканную руку от вытер об мои джинсы.
Я всхлипнула, упала на задницу и тихонько, не вставая на ноги, поползла назад.
— Куда собралась, мышь?
Эд сделал несколько резких шагов ко мне и замахнулся. Я зажмурилась, закрылась ладонями и замерла.
— Эй, не борщи, — подал голос Огнарев, — если ты ее сейчас вырубишь, кто мне вернет деньги?
— Хорошо, — недовольно шикнул Эд, — пусть будет так, как говорит твой хозяин.
Он плюнул в мою сторону и пнул кроссовком по жухлой траве, грязь и старая листва приземлилась прямо на меня.
— Побуду джентельменом, — чудовище кашлянуло и продолжило говорить, — сейчас встаешь, собираешь сопли и идешь приносить искренние извинения за свой грязный рот! Поняла?
Я заплакала еще сильнее и очень быстро и нервно замотала головой. Мне просто хотелось, чтобы этот кошмар поскорее закончился, я была готова согласиться на что угодно.
Эд еще раз плюнул, шаркнул ногой и вернулся к остальным уродам, которые молча наблюдали, как он прессовал меня. Я медленно поднялась и тыльной стороной ладони попыталась вытереть грязь с моего лица, но лишь сильнее ее размазала. На трясущихся ногах, едва ими передвигая, я шла навстречу своим мучителям и громко всхлипывала. Мне осталось пережить еще один поток унижений и ждать, что после этого все закончится и они уедут.
Первый слева стоял Огнарев, я не хотела смотреть ему в лицо, поэтому просто остановилась напротив, немного отвернула голову в сторону и приготовилась извиняться, но он молча сделал шаг назад и указал ладонями в сторону остальных, давая понять, кому должны быть адресованы извинения.
Следующим стоял Эд и я сжалась внутри до микроскопических размеров. Я никак не могла остановиться всхлипывать, обняла себя двумя грязными руками, окончательно пачкая куртку и тихонько сказала:
— Извини меня.
— Не слышу! — гаркнул Эд и мои губы затряслись.
— П-п-прости меня, — чуть громче сказала я заикаясь и вжалась в плечи.
Он ничего не говорил и я не понимала, что мне нужно делать, ждать согласования моих извинений или идти дальше, поэтому просто сделала шаг в сторону следующего.
Маленькая мартышка Ник. Взглянуть в его лицо я так-же не решилась. Отчего-то, просить его о прощении мне казалось еще оскорбительнее.
— Извини меня, — негромко, но разборчиво сказала я и на этот раз сразу сделала следующие два шага, не давая обезьянке времени придумать для меня какую-нибудь экзекуцию.
Последним стоял Марк. Осталось еще раз произнести эти позорные несколько слов и надеяться, что они достаточно потешили свое эго и теперь остановятся.
— В извинениях не нуждаюсь, — равнодушно сказал он, опережая меня, и тут же поймал на себе взгляды рядом стоящих.
— Что? — удивлено спросил он, — мне даже понравилось!
— Как хочешь, — сказал Эд и пожал плечами.
Больше не сказав ни слова, они развернулись и отправились в сторону машины, не обращая на меня никакого внимания, будто меня здесь не было. Только Эд немного задержался, поднял с земли свою куртку и пошел вслед за остальными. Когда они достаточно отдалились, я смогла сделать полный вдох, но так и не перестала трястись и всхлипывать.
На секунду придя в себя я поняла, что сюда мы приехали не на одной машине, а на двух. Первым стоял черный мерседес, за руль которого тут же влезла маленькая мартышка, а сразу за ним стояла низкая спортивная двухдверная тачка, в которую сел Марк. Я определенно ехала в мерседесе, и если обезьянка была за рулем, значит держали меня Эд и Огнарев. Судя по жестокости, именно Эд вдавливал меня в сиденье с бешеной силой, значит слева от меня сидел Огнарев. Так, стоп… Этого быть не может.
Хлопнули двери, завелись двигатели и темноту леса разбавил свет включенных фар. Я закрыла глаза и выдохнула. Сейчас мне не хотелось думать о том, как я буду выбираться из этой глуши, как попаду домой, ведь самое главное, что я жива, не изнасилована и не избита, хоть и жутко унижена и сломлена. Зажмурившись, я внимательно прислушивалась к каждому шороху, ожидая когда машины тронутся с места. Но тут снова я услышала хлопок двери и резко распахнув глаза, подпрыгнула на месте. Ко мне шел Огнарев. Один.
Из груди вырвался непроизвольный протяжный стон.
В руке он нес мою сумку и во мне теплилась надежда, что он просто отдаст ее мне и уйдет.
— Хорошо на природе, да? Так тихо, спокойно, — он пытался сдержать саркастичную улыбку и поджимал губы, но у него не получилось и он прыснул от смеха.
На этот раз я посмотрела ему прямо в глаза. Не знаю зачем я это сделала, может быть хотела найти в них что-то человеческое, может хотела возвать к его совести, показать какую дичь он творит или вызвать жалость. Но глаза Огнарева были все такие же черные, горящие и демонические, без капли раскаяния.
Я сама протянула руку к сумке и, к моему удивлению, он тут же ее отпустил, хотя я предполагала, что он станет травить меня или бросит ее в грязь.
— На, — он вытащил из кармана куртки маленькую бутылку минеральной воды, — умойся.
Посмотрите, какой рыцарь! Благодаря тебе, избалованный, жестокий, смазливый мальчик, об меня сегодня вытерли ноги и размазали мое самолюбие!
Мне стало так жаль себя, что по моим грязным щекам снова потекли слезы, хотя надо было держаться и хотя бы на этот раз не реветь при нем.
— Сейчас иди прямо, — Огнарев изменился в лице и стал говорить серьезно, — смотри куда мы поедем и следуй по той же дороге. Как дойдешь до развилки, поверни налево, еще минут семь пешком и еще одна развилка налево. Поняла?
Он опустил голову очень низко, заглядывая мне прямо в глаза.
— Два раза налево, запомнила? Потом еще минут десять и увидишь дорожный знак с оленем. Стой там.
Я непонимающе хлопала глазами, продолжая плакать и немного раскачиваться на месте, убаюкивая себя.
— Я вызову тебе машину, стой под знаком. По лесу не шарахайся, на трассу не выходи, если тебя сожрут волки или убьют дальнобойщики- плакали мои денежки! Ты поняла? Связи пока нет, но ближе к дороге появится.
Мерседес посигналил и из открытого окна высунулась мартышкина физиономия.
— Хорош любезничать, Ромео!
Огнарев улыбнулся и я первый раз видела, как он делает это искренне, не ёрничая и насмехаясь.
— У тебя две недели, Катя! Хорошего вечера, будем рады видеть вас вновь.
Он галантно поклонился, потом снова ехидно оскалился, подмигнул мне, развернулся и пошел к машине. Уже через пол минуты они тронулись и скрылись в лесной тиши, а я села на землю и минут пятнадцать безостановочно рыдала, пытаясь собрать себя по кускам. Я никак не могла смириться с той болью и унижением, которые мне сегодня пришлось пережить, и если они способны заставить меня пережить такой ужас, что же со мной сделают, когда Огнарев поймет, что я не смогу отдать ему деньги…
Немного успокоившись, я умылась и попыталась оттереть испачканную одежду, но скорее всего, со стороны все равно была похожа на грязного бомжа. Озираясь по сторонам, я медленно побрела по лесной дороге, дрожа от холода. Два раза повернув на развилках налево, я шла внимательно смотря вперед, боясь пропустить дорожный знак. Почему-то я не сомневалась, что Огнарев отправит за мной такси, это не тот случай, когда они могли оставить в лесу очередную идиотку, не переживая что с ней может что-то случиться. Ему нужны деньги, значит еще две недели я буду оставаться живой. Но почему они не забрали меня отсюда точно так же, как привезли?