— Да, он поспешил по реке от Беллемеры, — сказал Рыбьеглаз. — Я сам видел его корабль.
— Что случилось в Мрачном луге? — спросила я. — Что случилось, когда Лиль пошел на встречу с алькоранцами?
— Как только он ушел в гостиницу к академикам, солдаты Селено окружили место. Я не видел, что было внутри, но они все быстро разгадали, потому что окна горели как солнце.
— Он бросил световую гранату, — сказала я.
— Да, а потом побежал в болото, но поздно. Они знали, куда он идет.
— И у них была его книга, — сказал Ро. — Он вернулся без нее. Хоть Селено убил не того, работу он получил. Материала там хватит для попыток создания прибора для поджигания на месяц.
— Поверить не могу, что он доверил такое алькоранцам, — сказала Мэй, качая головой. — Каким бы ни было соглашение, он не мог верить, что они не используют его оружие против его народа.
Я посмотрела на Ро.
— Думаю, он верил, что мир тут будет достигнут. Или, что конечный результат будет стоить риска. Он мог сосредоточиться на важном для себя — улучшении индустрии своей страны. Создании безопасных заводов.
Ро отвел взгляд. Тишина повисла между нами, только шест Рыбьеглаза двигался в воде.
— Скажите, — вдруг заговорил Ро. — Награда за поимку Моны… новости уже добрались до Темпера?
— Разве я бы вас туда отправил в таком случае? — ответил Рыбьеглаз. — Нет, новости так далеко не разлетелись. Это было в записке.
— Но на Первом огне, — я нахмурилась. — Меня схватил мужчина и пытался увести…
— Лиль, — Ро не обернулся. Его голос был пустым и мертвым. — Ему нужно было выгнать нас из Темпера. Ему нужно было успеть к сроку в Мрачный луг. Он не мог позволить нам сидеть у Гриса и пропускать его встречу. И он подстроил это. Наверное, указал на тебя отчаянному зрителю, Альдерик всегда был импульсивным, и он мог прийти посмотреть на огонь. И так он заставил нас уйти быстрее.
Мы замолчали. Мэй сидела с босыми ногами на палубе и смотрела на нас.
— Он не хотел этого, Ро, — тихо сказала я, зная, что говорила так же его брату всего день назад. — Он не хотел навредить тебе.
— Нет, — его голос был резким. — Он не хотел, чтобы меня узнали. Навредить он был не против.
— Был против, Ро. Он защитил тебя своей жизнью. Он знал, что делает, когда сказал Селено, что ты — это он, — стыд снова душил меня. Лиль знал, что грядет. Он читал Селено лучше меня. — Думаю, ему было не все равно.
Но мои слова заглушало его горе, он или помогал Рыбьеглазу править лодкой, или сидел, спрятав голову в ладонях. Когда нам приходилось прятаться под ящиками или неводами, он отворачивался от меня и сжимался. Мэй перевязывала мой ожог и мозоли припасами, что добывал Рыбьеглаз, она убрала со лба Ро разорванные стежки и зашила его заново. Рыбьеглаз протянул ему флягу самогона, но тот отказался, закрыл глаза и сидел, сжав руки на коленях, пока Мэй беззвучно работала перед ним.
В пути мы смотрели, как рушится Сиприян, скрытое противостояние вышло наружу. Никто больше не изображал верность Алькоро. Мы видели, как горят бордовые знамена над водой, видели разбитые красные фонари на пристанях. Рыбьеглаз спешно провел нас мимо горящего судна алькоранцев, мы ощущали жар, хоть были и не близко.
Алькоро, конечно, отвечали. На местных мужчин и женщин наступали люди каньонов, и мы видели, как некоторые люди реки бежали в топи, их преследовали лодки алькоранцев, вооруженных арбалетами. Мы видели горящие лодки и разбитые дома, их жители бежали, спасаясь.
Сиприян воевал.
Я хотела спросить у Ро, что это значит для выборов — как они определили победителя, когда власть сменится? Кто будет Первым, если сенатор Анслет проиграла? Но Ро не ответил, сжимал голову руками, пока мы проплывали останки очередной лодки, обгоревшие, торчащие из болота как ребра.
Я не могла спросить у него, что он будет делать в Лилу. С нами ему было безопаснее всего, но он не говорил, что покинет страну, и мне было сложно представить, как уговорить его пойти за мной, а не служить Ассамблее во время открытой войны. Я готовила себя к этому моменту, когда мы повернем на север, а он — нет. Я не знала, попрощается ли он со мной.
Я подозревала по множеству причин, что я его больше не увижу.
Удивительно, что через четыре дня после побега от Бенуа Ро прошел со мной на скрипучую палубу парусного корабля в Лилу.
— Ты не обязан идти с нами, — сказала я ему.