Я схватила под собой ракушку и бросилась к поверхности. Воздух заструился на моей влажной коже, я плыла к берегу, сжимая ракушку в кулаке. Туман начал подниматься с озера, небо розовело за горами. Я приближалась к месту, откуда нырнула, но тут увидела фигуру, тихо идущую по берегу озера, темная тень в тумане.
Мэй.
— Ты просто безумна, — сказала она, когда я вынырнула, ночная рубашка прилипала к коже. — Что тебя заставило залезть в воду при такой температуре?
— Мне нужно было подумать.
— Чашка чая полезнее, чем холод.
— Мне станет холодно минут через десять, — я схватила плащ и укутала плечи. — Что ты так рано? У вас медовый месяц.
Она пнула камешек в воду.
— Я в этом не опытна, но вряд ли в медовый месяц ищут, куда расставить лучников.
Я выжала волосы.
— Ох.
— Он уехал проверить берег реки до того, как я проснулась. Оставил записку и пирожок, — она хмуро смотрела на воду, отражающую мягкий свет.
Я бросила ей ракушку.
— Хочешь найти первую жемчужину?
— Я могу обменять ее на лодку?
— Мэй.
— Знаю, знаю, — она прижала ладонь к глазам. — Собраться.
— Ты нужна сейчас Валиену. Твои навыки и твоя поддержка. А не твои обвинения.
— Знаю. Прости. Плохая из меня королева. Просто… я думала, что брак покончит с сомнениями прошлого. И больше не будет тайных встреч за сотни миль. Больше никаких хозяев гостиниц, готовых нас выдать. Больше никаких тайн от его отца. Никаких прощаний, — она вздохнула и опустила руку. — Но ты права. Я глупо себя веду. Хватит. Больше скулить не буду.
— Рада слышать.
Она посмотрела на ракушку в кулаке.
— Как это работает?
— Открой ножом.
— Ей больно не будет?
Она переживала за это.
— Твои силки ранят добычу? Стрелы ранят зайцев?
— Мы ловим их для еды.
— Мы обмениваем жемчуг на еду.
Она нахмурилась, но взяла нож и сунула в трещину между двумя створками. Мы шли вдоль озера, она медленно двигала ножом по щели. Сосредоточившись на ракушке, она все равно шла бесшумно, обходя бессознательно сухие листья, что могли захрустеть. Я пыталась подражать ей, пару недель после возвращения домой я ходила босиком по комнате на внешней стороне стоп. Но я лишь ударилась мизинцем о кровать, нашумев из-за этого.
Ракушка открылась, и я показала ей, как ослабить плоть внутри и сжать, и это она сделала, не вздрогнув.
— Что-то еще?
Она сунула палец в ракушку и вытащила маленький белый полумесяц.
— Посмотри, — сказала я. — Растущая луна.
— Выглядит как обрезанный ноготь, — сказала она, вытирая жемчужину.
— Говорят, первая жемчужина предсказывает будущее. Есть книга, где описаны значения цвета, размера и формы. Желтый означает богатство, черный — печаль и прочее.
Она подняла полумесяц.
— А белая?
— Целомудрие.
Она громко застонала.
— Серьезно?
Я улыбнулась.
— Нет. Это означает здоровье.
Она бросила в меня ракушкой, и та стукнулась о мой рукав. Я рассмеялась над ней, тревога пропала после плавания и общения с ней. Мы шли дальше по тропе, весело споря, пока я оттирала рукав. Мы повернули, попав на южный берег озера. Мэй остановилась.
— Как, — сказала она, — он без слов может заставить меня ощущать себя мелочной?
Я подняла голову. Мы стояли у края большой террасы, что вела к озеру. По лодыжки в воде, закатав штаны и сунув руки в карманы, стоял Кольм, глядел на туман.
— Он так на всех влияет, — сказала она.
— О, вы ее закончили, — тихо сказала она, когда мы подошли.
За Кольмом стояла новая статуя из мрамора, присланного из Розмари. Его прислали по торговому пути большим белым блоком, но через пять месяцев он стал фигурой на гладкой платформе. Мы спустились к статуе. Кольм обернулся.
— Утро, — сказал он.
Мэй посмотрела на лицо статуи.
— Похоже на нее?
— Порой, — сказал он.
Я знала, о чем он. Мастера постарались, повторяя локоны медовых волос Амы и изящные линии ее лица, но они не могли отобразить все — ни прищур глаз, когда она улыбалась, ни ее заразительный смех. Ни умелость рук, скромно сцепленных теперь перед ней. Я посмотрела на вырезанные складки ее платья. Ама Донахью Аластейр. Ее имя возглавляло пять колонок текста. Список мертвых. На платформе лежали подношения — перламутровые статуэтки, сухие букеты, разные жемчужины.