Я ткнула Ро.
— Иди. Давай.
Он отцепился от меня, расстегнул манжеты и закатал рукава до локтей. Но он не успел пройти через толпу, а повернулся ко мне. Он обхватил мою ладонь, поднял пальцы к губам. Он целовал их, глядя на меня, его губы двигались по костяшкам. Я смотрела на него, улыбаясь, знакомый жар пылал в полную мощь. В мире были только мы.
Он отпустил мою руку и пошел к кругу, подняв руки. Люди вопили, снова зазвучал ритм. Ро вытащил пои из мешочка. Он обмотал концы на пальцах. Кто-то поднес факел, и он поднес фитильки к огню. Они загорелись.
Он держал пои по бокам, огонь поднимался по цепям к его запястьям. Он поклонился толпе с одной стороны, с другой — они вопили, поддерживая его. Он поклонился еще раз в мою сторону. Я улыбалась, прижимая пальцы, что он поцеловал, к своим губам.
Он начал с пары размашистых дуг, подстраиваясь под ритм. Он шагал медленно, плавно, очерчивая широкие дуги в воздухе. Это начало было знакомо, я видела его по утрам. Ритм стал настойчивее, ускорял его. Люди вопили. Гитарист подхватил мелодию, и, когда толпа стала нетерпеливой, Ро ожил.
Он бросился в сторону, крутил от переда к заду, народ отпрянул, чтобы не попасть под его пои. Он бросился на колено, огонь летал вокруг его тела. Люди вопили, звали других посмотреть на него. Ро встал с земли, поднял колено к поясу и кружил на пятке, его пои кружились параллельно. Их дорожки становились шире, он вытянул руки и взмахнул по воздуху. Они кружились все плотнее, пока не завертелись по орбите вокруг его головы.
Я стояла среди бушующей толпы, пальцы все еще прижимались к улыбающимся губам. Это была не его простая тренировка утром. Я не знала, как описать это для тех, кто не видел — это было больше, чем танец, больше череды трюков. Это было рвение и энергия.
Это был праздник.
Он крутил огни над головой, а потом опустил запястья, крутя ими. Они извивались, приближались, вихрь огня проносился у его пояса, груди, лица. Огонь пролетел над его волосами, я судорожно вдохнула, но, конечно, они не загорелись. Его пои вдруг взлетели, одна за спину, другая — у запястья.
Я наблюдала больше за движением его тела. Его запястья вертелись невероятно быстро, ноги обходили огонь, словно они танцевали в паре. Его руки не переставали двигаться, слабыми движениями направляя пои, они не запутывались. Его лицо было сосредоточенным, сияло, глаза горели за маской. Они не следили за дорожками пои, а смотрели на пустую точку перед ним. Его ноги замерли, он стоял напротив меня, крутил пои по бокам от тела. Он посмотрел мне в глаза. Улыбнулся. Мне не нужно было допивать Падающую звезду, я знала, что сделаю, когда он закончит.
Рука сжалась на моей левой руке, когда он отвернулся, крутя пои. Я стряхнула руку, думая, что кто-то хочет отодвинуть меня, чтобы видеть лучше. Но ладонь сжалась сильнее. Я перевела взгляд с Ро и повернулась к маске.
— Пустите меня, — приказала я.
— Кто ты? — спросил мужчина за маской. Его голос был грубым.
— Пустите, — повторила я, отталкивая его руку.
Но он не отпустил, а сомкнул другую ладонь на моей правой руке, обожженной руке. Даже сквозь туман в голове было больно. Дыхание перехватило, я вырвала левую руку и впилась в его ладонь на моих ожогах.
— Пустите! — я дергалась в его хватке. Он был большим, глаза сузились за маской. Я оглянулась на Ро, он рисовал узоры пои, поглощенный движениями. Мужчина тихо потащил меня назад. Люди смыкались передо мной, закрывая Ро. Он и его пои скрылись из виду.
— Как вы смеете! — я снова толкнула крупного мужчину. — Как вы смеете меня трогать! Немедленно уберите от меня руки!
— Говоришь ты как королева, — сказал он.
Я застыла, сердце колотилось, но думать было сложно. От моей паузы мужчина сорвал шляпу с моей головы, дернул за маску. Они упали, открывая мои лицо и волосы.
Он нахмурился.
— Не думал, что у тебя такие короткие волосы. Но это же ты, куколка? Королева?
— Руке больно, — процедила я. — Пустите и оставьте меня в покое.
— Идем. Без шума.
Он потащил меня от толпы, собравшейся вокруг Ро. Я извивалась, ожоги на правой руке протестовали. Новая кожа рвалась. Глаза слезились, голова кружилась. Я открыла рот и закричала.
Другие звуки заглушили меня, но великан зажал мне рот ладонью. От его кожи пахло углями и дымом.
— Тихо, не борись. В Беллемеру с кляпом путь долгий.
Беллемера. Он хотел отдать меня алькоранцам. Он думал, что я Джемма? Я ударила сапогом по ноге мужчины. Я пыталась укусить его руку, но ладонь была слишком большой, закрывала и мои нос и подбородок, не давая открыть рот. Люди расступались вокруг нас, поглощенные другим зрелищем. Я, наверное, выглядела как перепивший зритель.