Я невольно замерла.
— Ты…
— Я не хотел этого. Но, как и сказал, лишь вопрос времени, когда завод сможет убить тебя, особенно, если появляется шанс. Он рухнул туда! Загорелся! Это было ужасно. Он сгорел среди отходов. Никто не смог к нему подойти, так было жарко.
Дыхание жалило легкие, я задержала его, смотрела на порез. Он поднял мою руку и медленно поцеловал мое запястье. Я отдернула руку, прижала ладонь к его лицу, удерживая голову на месте. Еще пара стежков, и готово. И я смогу помыть руки, лицо и шею, смыть с себя эту ночь, все смятение и страх.
— Я убежал, — сказал он под моей ладонью.
— Тихо, — приказала я.
— Я бежал и бежал, но идти было некуда. Я нигде не был своим. И мне пришлось приползти к маме посреди ночи. Вся деревня была в хаосе — люди приходили к ней в тот вечер, искали меня. Думали, наверное, что я сбежал, иначе остались бы караулить у дома. Она собрала все наши деньги, немного еды, потащила меня в болото. Мы даже не смогли дождаться, пока зажжем погребальный костер Элои. Мы убежали в Лилу, скрылись в толпе. А еще мама перестала называть меня Тео. Робидью были и другие. Она нашла старое место, где снимала жилье, отправила Лиля в Беллемеру. У меня не было работы, как и у нее, и мы не могли содержать его обучение. Он оставил наставника. Сказала он думал, что мы покинули город от горя по Элои, а потом он услышал, что управляющий заводом в Темпере был убит, и все понял. Он всегда был умным.
Лиль спустился с моим сундуком. Он открыл дверь ногой и пропал в ночи.
— Это было глупо, — лепетал Ро. — Толкать Акацали. Я не первым терял на заводе кого-то. Никто больше не срывался. Это часть жизни. Миру нужна сталь. Сталь требует смертей.
— Готово, — сказала я. Я окинула свою работу взглядом. Я не знала, сделала ли все как опытный целитель, но стежки были ровными и аккуратными, рана закрылась. Я порылась в наборе и вспомнила, что ножницы остались на столике. Я склонилась и оторвала нить зубами.
Он приблизился и прижался губами к моей шее.
Я отдернулась.
— Ро! Клянусь…
— Я весь темный внутри, Мона, — сказал он. — Во мне нет Света.
— Ты пьян, — сказала я, запихивая все в швейный набор. Я спешно повязала его лоб тканью и оттолкнулась от дивана. Скрипнула лестница. Джемма спускалась в плаще. Она увидела нас и замерла.
— Луна и звезды, он в порядке?
— В полном, — радостно сказал Ро, сжав ладони на груди, закрыв глаза. — Вы знали, что Мона умеет сшивать и плоть? Стежки, наверное, даже не видно. Разве она не прелесть? Как вы? Хотите завтрак?
Я показала ошеломленной Джемме почти пустую бутылку бренди.
— Не в себе.
Дверь вдруг загремела, из гостиной вышел Грис в длинной ночной рубахе, опираясь на трость.
— Что за шум? — прохрипел он. — Знаю, Первый огонь, но вы не могли не устраивать празднования в прихожей…
— Нам нужно идти, дядя Грис, — сказал Лиль, пересекая порог. — Люди нас ищут. Могут прийти сюда.
— Пускай, мальчик мой! — проревел Грис удивительно бодро. Он взмахнул тростью. Они уже сюда приходили, и я их прогнал! Им тут делать нечего! — он посмотрел на меня. — Ох, посмотри на свои волосы!
— Идем, — сказал Лиль, подойдя к дивану. Он закинул руку Ро на плечи и поднял его на ноги.
— Огонь и дым… — Ро пошатнулся, пытаясь опереться на брата.
— Идем, — Лиль потащил его к двери.
— Робидью! — Грис ткнул Ро в ребра тростью. — Передай маме привет от меня!
— Хорошо, — бодро сказал Ро. Мы вышли за дверь и направились по тропе.
Лодка уже покачивалась на воде ручья.
— Все, в палатку, — сказал Лиль, отодвигая ткань на проходе и бесцеремонно толкая туда Ро.
— Никто не нужен на корме? — спросила я. Мне ли говорить, у меня и навыка грести не было.
Он тоже не обрадовался этой идее.
— Мы отправимся по реке к Мрачному лугу. Путь дольше, но вдали от городов. В палатку.
Я с неохотой последовала за Джеммой в палатку. Она сжалась с одной стороны ширмы, укуталась в плащ. Ро уже растянулся на другой. Я села у входа, обхватила колени и сжалась, как мяч.