Лиль проклинал брата. Впереди над водой покачивался красный свет. Он приближался.
Я повела Ро от кормы, опустила на палубу. Я забрала у него шест.
— Цвет? — пробубнил он.
— Отдыхай, Ро, — сказала я, прислоняя его к ящикам так, чтобы он не съехал.
— Цвет? — еще раз сказал он.
— Что?
— Какого цвета фонарь?
— Красный. Лиль прав. Это лодка Алькоро. Не переживай. Отдыхай.
Наша корма громко билась о берег, Лиль толкал нас в ручеек. Я следила, чтобы Ро не ударился головой. Я встала на ноги, сжала шест обеими руками и оттолкнулась от берега.
Мы выбрались и поплыли во тьме под деревьями. Шест двигался среди воды, задевая дно. Я вытащила его, когда мы задели очередное препятствие — ствол, камень. Я не видела в темноте. Я толкнула шестом, освобождая нас.
Я умела управлять каноэ и парусной лодкой, но не во тьме в ручье, и не после выпивки ночью и короткого сна. Вскоре я поняла, что управление шестом не сравнить с веслами. Даже отклоняясь при каждом движении, я не находила нужных сил. Мои ладони скользили по шесту, он зацеплялся и тянул меня к ручью. Но мое сердце колотилось с тревогой, прогоняя усталость. Я смотрела на тьму, пыталась заметить следующее препятствие в свете луны. Тень нависла над нами, и я вонзила шест в воду и надавила всем весом. Мы с трудом миновали кривое старое дерево, склонившееся над ручейком. Мох с его ветвей попал мне в лицо, задел палатку как пальцы.
Мы двигались во мгле. Луна встала выше, лучи света давали различить, где вода, а где что-то твердое. Берега отдалялись от нас, и мы выбрались в топь со спутанными корнями, стволами и участками болотистой земли. Руки сводили судороги на шесте, плечи горели, я все силы вкладывала в греблю. Правая рука болела.
Корни были хуже всего, их не было видно в участках света. Из ниоткуда появились сплетенные корни, когда я собралась провести ладонью по потному лбу. Мы ударились о заросли с силой. Я не успела подготовиться, отшатнулась, расставила ноги, чтобы не вывалиться за борт. Лилю повезло меньше. Я услышала возмущенный голос и плеск.
Я бросила шест на палубу и обошла палатку. Я упала на колени у воды. Он вынырнул, кашляя и отплевываясь.
— Прости, — я помогла ему выбраться в лодку. Он гневно взмахнул шестом и сел. Вода стекала с его одежды. Не глядя на меня, он склонился, схватил голову руками.
Я стояла над ним, растерявшись от его реакции.
— Ты ранен?
— Уйди.
— Что такое?
— Ничего. Уйди.
— Я могу только обойти палатку, — раздраженно сказала я. — Прости, я врезалась в корни кипариса. Я их не увидела. Ты ранен?
— Нет.
— Хорошо, — я ждала. Но он не двигался, сжавшийся у моих ног. — Нам продолжать? — спросила я. — Или ты хочешь отдохнуть?
Почему-то эти слова были неправильными. Он провел руками по лицу. Всхлипнул.
Отлично. Ро с сотрясением и Лиль в эмоциональном состоянии. Я замешкалась.
— Может, стоит тут остаться на ночь, — сказала я. — Никто же нас тут не найдет? Тебе нужно отдохнуть.
Он провел мокрым рукавом по носу.
— Мы не можем отдыхать. Нужно двигаться. Нужно в Мрачный луг.
— Мы можем немного отдохнуть, Лиль. Знаю, мы хотели попасть в Низины до конца Первого огня, но, похоже, ничего не выйдет. Почему бы не остаться здесь? Мы сможем отдохнуть и продолжить в свете дня.
Он покачал головой, закрывая лицо руками.
— Как только разойдется слух по Темперу… если наши имя свяжут с вашими…
Я чуть расслабилась. Он переживал из-за миссии. Это удивляло, он не показывал особого пыла в пути, но он и не был с душой нараспашку, как его брат. Я опустилась рядом с ним, стыдясь того, что посчитала их полными противоположностями. Лиль, конечно, переживал за страну не меньше Ро.
Может, больше. Ему было больше терять.
— Прости, Лиль. Это было и мое решение, и оно было ошибкой. Но все будет хорошо. Поступили глупо, дальше будем осторожнее. Только Рыбьеглаз знает, где мы. У Алькоро информации об этом нет.
— Ты этого не знаешь.
— Почему? — спросила я. — Боишься, что нас кто-то выдаст? Люди в Темпере не знают. куда мы направились. Переживаешь из-за тех, кто приютит нас дальше?
— Нет.
— Рыбьеглаз?
— Нет, нет, — он покачал головой. — Они бы не… предали нас. Великий Свет. Все так плохо обернулось, — он судорожно выдохнул между рук. — Так плохо. Я не понимал, пока все не испортилось. Я пытался быть осторожным, все хранить в тайне и безопасности. Но смысла больше нет. Все испорчено. Он все испортил.
Я молчала, думая о пьяном признании Ро. Я думала о последствиях для него, но не для брата. Но и жизнь Лиля изменилась. Ему пришлось уйти от учителя, лишиться карьеры, что он для себя строил. Для него это точно было непросто.