Коридоры были тихими и холодными. Ноги шагали по знакомым путям к комнате совета, центру операций, моей штаб-квартире, месту лучших и худших моментов моего правления. Я обошла камин и отдернула тяжелые шторы, устроилась на подоконнике. Озеро мерцало от огней над водой, костров и ламп домов. Ниже и дальше в гостевом крыле горел свет в двух окнах. Одно было зашторено – Мэй и Валиен. Шторы другого были отдернуты, и я не понимала, вижу ли тень, или темная фигура ходит перед светом.
Я прижала голову к стеклу, в сотый раз задумавшись, что эти три дня делал Ро, о чем думал, что чувствовал. Я представляла его в кресле у огня, вытянувшего ноги перед камином, смотрящего на пламя и скорбящего по брату и стране. Думал ли он обо мне хотя бы мрачно, о том, как я подвела его, унизила, не помогла ему и его стране? Или старался не думать вообще, прогонял мысли, если замечал мое лицо?
Я закрыла глаза и подумала о ночи в Темпере, о тех часах, когда я увидела то, что могло быть между нами. Я пыталась не выпускать воспоминания, не думать об узорах огня его пои, о том, как покалывало пальцы от его губ, как сердце просило отблагодарить его за выступление поцелуем. Но сегодня от усталости или презрения к себе мысли прошли дальше, в беспорядок, в который все превратилось. Я думала о драке, криках, швах, побеге, пьяном рассказе в палатке. Удивительно, но воспоминания оказались не такими ужасными, как я думала. Я хотя бы не упустила шанс успокоить его.
«Я темный внутри, Мона».
Я оторвала голову от холодного стекла, его нечеткие слова звучали во мне. Я видела и другие картинки – не Ро, выступающий на Первом огне, а босоногий, ступающий с пои на рассвете, тихий и сосредоточенный.
«Знаешь, почему я кручу пои по утрам, Мона?».
Я не успела подавить мысли, дверь зала приоткрылась. Я повернула голову в надежде…
Кольм.
- Я знал, что ты здесь, - сказал он с лампой в руке. Сначала я расстроилась, но подавила надежду, что это мог быть Ро. Я выдохнула с облегчением. Теперь мы могли поговорить. Я могла рассказать ему все, и он выслушает без осуждения, как всегда. Он поймет мою боль, даже если ее не сравнить с его, и он поймет, что мне делать. А потом я заметила его лицо. Выражение было странным, чуть тревожным, почти удивленным.
- Что такое? – спросила я.
- У тебя гость, - сказал он.
- Сейчас? В такой час?
- Он только час назад прибыл в Озерот, они привели его в Черный панцирь, думая, что его нужно запереть. Он… необычный, его сложно понять. Но он говорит, что у него новости из Сиприяна. Я думал, ты захочешь хотя бы узнать.
Я моргнула, а потом свесила ноги с подоконника.
- У него есть опоссум?
Кольм склонил голову.
- Ты его знаешь?
Я спрыгнула с подоконника.
- Скорее, скажи приготовить лучшую гостевую комнату.
- Мэй и Валиен…
- Вторую лучшую комнату или третью. Лучшую из не занятых. И пусть принесут еду из кухни. И для опоссума!
Десять минут спустя я сидела на диване у камина в гостевой комнате, Рыбьеглаз держа орешки на ладони у головы Мирабель. Его соломенная шляпа висела на расшитом подлокотнике кресла, его свободна рука сжимал хрустальный бокал вина, словно это был картофель, который нужно почистить. Слуги двигались по комнате, тихо готовя ее к заселению, но я ощущала их удивленные взгляды. Грейн ушла под моим опасным взглядом, когда спросила, не хочу ли я застелить кресло тряпкой.
- Забавное место, - отметил Рыбьеглаз, глядя, как слуга зажигает канделябр из перламутра.
- Я так рада, что вы добрались целым, Рыбьеглаз, - сказала я. – Хотела бы я знать, что вы прибудете, вас приняли бы лучше.
- Ничего, куколка, - сказал он, ставя потрепанные ботинки на шелковую подставку для ног. – Я не знал, что придется встретиться так быстро. Где этот Робидью?
- Дальше по коридору, - выдохнула я. – Его могут позвать…
- Нет, не нужно его будить. Поговорю с ним завтра. Для вас новости важнее.
Я вдохнула, не желая выдавать, что Ро мог и не спать. Я не могла думать о том, что он будет сидеть напротив меня, слушать Рыбьеглаза и не смотреть на меня. Это было эгоистично. Мелочная, бездушная, а теперь и эгоистка.
- Какие новости? – спросила я. – Ассамблея?
- Прячется, - сказал он. – Все целы, но разбежались. Им будет сложно собраться. Но это не все, - он стряхнул крошки орехов с колена с заплаткой. – Выборы провалились.
- Что? – выдавила я. – Результаты…
- Их не смогли посчитать во всех провинциях, начались сражения, - сказал он. – Некоторые записи были уничтожены, некоторые потерялись в беспорядках. Так что не ясно, кто победил, а кто проиграл.
Я выдохнула. Ро будет потрясен.
- Что это значит? Для нас. Для вас. Ассамблея осталась прежней? Сенатор Анслет все еще Первая?
- Должна быть. Это кризис. Ей и другим придется стараться изо всех сил. Но это не все, - он поднял Мирабель еще горсть орехов. – Две провинции пали. Сьера, конечно, ведь на пороге у Алькоро. И побережье Полумесяца.
- А Лилу? – спросила я. – Порты…
- Их пока удерживают. Там есть пара военных кораблей Алькоро, но на них мало людей каньонов. Если Селено хочет отправить армию по реке, ему придется огибать берег.
- У нас есть хотя бы несколько недель, - сказала я, сжимая колени.
- Парочка. Пока что.
- Вы сможете не пустить их в Лилу? – спросила я. – Если они отправят флот вдоль берега, Сиприян может не пустить их на север?
- Когда-то смогли бы, - сказал он. – Но люди бегут из главных городов. Лилу не пал, потому что Селено был занят вашими поисками в Низинах. Теперь он отрезан от кораблей в портах, но не ясно, надолго ли. У Алькоро теперь есть поджигатели. Мы не так сильны, как были.
- Есть вести о королеве Джемме? – спросила я.
- Не могу сказать точно. Когда я уплывал, люди Селено еще думали, что вы – в стране. Наверное, они ее заперли, но я не знаю, где.
- Я боюсь за нее, - сказала я, глядя на огонь. – Она предала Селено ради нас. Что он с ней сделает?
- Мы ничего пока с этим сделать не можем, - сказал Рыбьеглаз, почесывая Мирабель под подбородком.
- Не можем, - сказала я, зажимая переносицу. – Мы можем только бороться. Может, сможем победить, пока не поздно для нее, - я выдохнула и подняла голову. – Спасибо за информацию, Рыбьеглаз. Я понимаю, как опасно тебе было добраться до меня.
Он пожал плечами.
- Времена опасные для всех, леди королева.
- Да, - я встала. – Вам нужно отдохнуть, а я напишу послание для Ассамблеи утром. Звоните в колокольчик, если что-то будет нужно.
- Хорошо, - он посмотрел, щурясь, на картину над камином – большое изображение Частокола на закате, нарисованное век назад самым известным художником озера Люмен. – Ого, похоже, у моей тети есть похожая картина в будуаре.
- Ни капли не сомневаюсь, Рыбьеглаз, - улыбнулась я и пошла к двери. – Приятного вечера.
- И тебе, куколка.
Я закрыла его дверь и встала в темном коридоре, обдумывая его слова. Порты Лилу были отрезаны от Алькоро, это радовало, но как долго это продлится? Сможет ли Ассамблея объединить страну до того, как Селено захватит другие провинции? Джемма. Ее казнят сразу или устроят суд? Где она теперь – в трюме корабля? В темнице? Великий Свет, если бы только я могла забрать ее с нами…
«Куколка».
Последнее слово Рыбьеглаза застряло во мне, и я тряхнула головой, как собака, отгоняя муху.
«Куколка».
Я посмотрела на коридор, полоска света падала из-под двери Ро. Я была сейчас ближе всего к нему с возвращения. Ноги несли меня сами по коридору. Я замерла у его двери, сжала шелк платья с побелевшими костяшками. Внутри не было ни звука, ни шага, ни шороха. Я вдохнула и задержала дыхание, секунды проносились мимо.