Дон Хуан рассказал мне, что его учителем – он говорил «бенефактором» – был Нагваль Хулиан, а перед ним был Нагваль Элиас. Я спросил, известны ли ему имена всех четырнадцати Нагвалей, и он перечислил их по порядку, чтобы я смог запомнить. Он добавил, что лично был знаком с пятнадцатью видящими, составлявшими партию его бенефактора, и что он знал также учителя своего бенефактора – Нагваля Элиаса – и одиннадцать видящих его отряда.
По словам дона Хуана, наша линия была особенной, поскольку в 1723 году претерпела резкое изменение. Причиной этого изменения явилось внешнее воздействие, которое очень сильно нас затронуло и резко изменило общее направление развития линии. О том, что это было за событие, дон Хуан говорить не захотел. Он только отметил, что именно тот момент принято считать новым началом линии, поскольку восемь Нагвалей, возглавлявших ее после этого, были принципиально отличны от шести, бывших до них.
У дона Хуана в тот день были какие-то дела, поэтому я не видел его практически до полудня. Тем временем в городе появились трое из его учеников – Паблито, Нестор и Ла Горда. Они ездили по магазинам, покупая инструменты и материалы для столярной мастерской Паблито. Я присоединился к ним и помогал, пока они не купили все необходимое. Затем мы вместе отправились в гостиницу.
Мы сидели и разговаривали у меня в номере, когда появился дон Хуан. Он сообщил, что после обеда мы уезжаем, но прежде он намерен кое о чем переговорить со мной наедине. Он назначил всем встречу в ресторане и сказал, что до этого мы с ним вдвоем прогуляемся по центральной площади.
Паблито с Нестором встали и вышли, сославшись на дела и сказав, что присоединятся к нам в ресторане. Лицо Ла Горды выражало крайнее недовольство.
– О чем это вы там собираетесь разговаривать? – выпалила она, но тут же поняла свой промах и захихикала.
Дон Хуан холодно взглянул на нее, но не произнес ни слова.
Несколько ободренная его молчанием, Ла Горда заметила, что мы могли бы взять ее с собой. Она заверила нас, что ни в малейшей степени не собирается нам мешать.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответил дон Хуан, – однако, видишь ли, дело в том, что я намерен говорить конкретно с ним и действительно не хочу, чтобы ты слышала хоть слово из нашей беседы.
Ла Горда пришла в ярость, и это было очевидно. Она вспыхнула, а когда мы с доном Хуаном выходили из номера, лицо ее мгновенно исказила гримаса напряжения и беспокойства. Рот ее был полуоткрыт, губы пересохли.
Настроение Ла Горды меня весьма обеспокоило. Возникло явственное ощущение дискомфорта. Я ничего не говорил по этому поводу, но от внимания дона Хуана мое состояние, похоже, не ускользнуло, и он неожиданно произнес:
– Знаешь, ты должен день и ночь благодарить Ла Горду. Она помогает тебе разделаться с твоим чувством собственной важности. Ла Горда в твоей жизни выполняет роль мелкого тирана, но ты этого еще не понял.
Мы прогуливались по скверу на площади, пока вся моя нервозность не улетучилась. Затем сели на любимую скамейку дона Хуана.
– На самом деле древним видящим удивительно повезло, – начал дон Хуан, – у них было предостаточно времени на то, чтобы узнать замечательные вещи. Уверяю тебя, они владели знанием о таких чудесах, которые сегодня невозможно себе даже вообразить.
– Но кто их всему этому научил? – спросил я.
– Никто. Они узнали все самостоятельно посредством видения, – ответил он. – Львиная доля всего, что известно нашей линии, была найдена ими. Древние видящие допускали ошибки. Новые видящие эти ошибки исправили. Но корни всего, что мы знаем и делаем, уходят далеко в глубины времен древних Толтеков.
И он объяснил, что имеется в виду.
– Одна из наиболее простых и в то же время наиболее важных с точки зрения обучения находок древних видящих заключалась в том, что они обнаружили: человек обладает двумя типами осознания. Древние видящие назвали их правой и левой сторонами человеческого существа.
– Они также обнаружили, – продолжал дон Хуан, – что наилучшим способом передачи их знаний является обучение в состоянии, когда восприятие ученика сдвинуто влево, то есть когда ученик находится в состоянии повышенного осознания. Именно в этом состоянии происходит реальное обучение. Древним видящим отдавали в науку совсем маленьких детей, поэтому их ученики не знали иного образа жизни. Когда они вырастали, то, в свою очередь, брали в ученики маленьких детей. Можно только вообразить, на что же они вышли, столетиями непрерывно сосредоточиваясь на сдвигах влево-вправо!