Он кивнул и положил трубку на рычаг.
— У твоего приятеля неприятности, — заметила она.
— Ничего особенного. Он думает, что выкарабкается.
— А ты как думаешь?
Он смотрел на нее спокойно, но сердце его не покидало отчаяние.
— Шансов — ноль.
— Что это значит?
— Так говорили о вертолетных стрелках.
— Это Проныра?
— Ага. Он был стрелком и выжил. Когда он выводился из Вьетнама, ему был двадцать один год. А теперь можно сказать, что вторую половину жизни он профукал. — Мэтью снял со спинки стула свою кожанку. Руки и ноги плохо слушались его, и движения стали неуклюжими. — Если Проныра позвонит снова, выясни, где он находится. Во что бы то ни стало, выясни.
— Попробую.
Он посмотрел на нее тяжелым взглядом, его глаза потемнели.
— Не надо пробовать, Фелди. Надо просто выяснить.
Любой другой на ее месте кивнул бы и заткнулся, но это была Фелди — проницательная и бесцеремонная.
— Ну-ну, поосторожнее.
Он вздохнул.
— Извини.
Он произнес это сквозь зубы, но Фелди удовлетворенно кивнула.
— По крайней мере, сейчас уже непохоже, что ты убьешь кого-нибудь в припадке бешенства.
Он попытался улыбнуться.
— Кто, я?
— Да, ты. А теперь скажи, что ты недоговариваешь?
— Фелди, Проныре обязательно нужно выбраться оттуда. Втолкуй ему это.
— Я попробую. О'кей? Но ты...
— Когда у меня будет что-нибудь вразумительное, тогда и поговорим.
— Ладно, договорились. Знаешь, у меня на телефоне тебя ждет какой-то мужик. Его соединили со мной. Будешь говорить?
— Кто такой?
Мэтью думал о Джулиане.
— Просто мужик. Он не счел нужным представиться.
Райдер? Старк прошел к столу Фелди и взял трубку. Фелди маячила по правую руку от него в сползших к кончику носа очках. Он мрачно посмотрел на нее.
— Ты позволишь поговорить?
— Говори на здоровье, — сказала она, но не сдвинулась с места.
Он перестал обращать на нее внимание и нажал на кнопку телефона.
— Слушаю.
— Хочу вам сказать, что вы всегда умели располагать к себе людей, сэр.
Низкий голос на другом конце провода неторопливо произнес фразу, в которой лишь угадывалась издевка, и он был удивительно знакомым. Мэтью насторожился, весь подобрался и сел в кресло.
— И очень хорошо, что ваша компетентность так удачно дополняет вашу индивидуальность.
— Кто это?
— Ты не помнишь меня?
В трубке послышался короткий, отрывистый хохоток, и Старк вспомнил. Он не шевелился и не дышал. Он замер и слушал, все еще надеясь, что ошибается, но знал, что ошибки быть не может.
— Мне тут подумалось, что я стал прототипом того негодяя из твоей книжонки, — продолжал голос. — Я ведь прочел ее. Я тут запамятовал, как называется та дыра, где я сижу сейчас, но, надо сказать, и здесь я нахожу свои маленькие радости. По крайней мере, в твоей стряпне нет слюней. Боже ж ты мой, если бы ты знал, как я устаю от слюнтяев.
Мэтью потянулся и взял карандаш и клочок бумаги — просто для того, чтобы держать что-то в руках и сохранить ощущение реальности. Он чувствовал, как почва уходит из-под ног и его уносит в прошлое.
Тяжелые, черные буквы сложились в слово: Блох. Он забыл об Элис Фелдон.
Сержант Филипп Блох. Во Вьетнаме он служил взводным сержантом; несгибаемый, он делал свое дело и всегда был только за себя. Он спасал людей, и он же убивал их. Ему было все равно, кого убивать.
— Я слышал, что тебя нет в живых, сержант.
— Ты что, травки накурился?
— Нет, никогда этим не занимался.
Вновь раздался смешок, преследовавший его в ночных кошмарах.
— Вы благоразумны, сэр, это правильно. Если бы ты не был таким, то не отлетал бы два срока во Вьетнаме. Я, как ты знаешь, думал, что тебе не уцелеть, но ты и я — мы здорово похожи. Мы-то умеем выживать.
Мэтью ничего не ответил. Слова были не нужны. Блох знал, что думает о нем Старк.
— Ну, как тебе работается в твоей брехливой газетенке? — спросил Блох обманчиво-игривым тоном.
— Просто работаю.
Он посмотрел на Фелди, но та даже не потрудилась отвести глаз.
— Работаешь над важной статьей?
— А ты прежде не общался с газетчиками.
— Верно, приятель. — Он оставил игривый тон. — Я звоню предупредить тебя. Забудь о статье. Что бы ты там ни разузнал, забудь об этом. Ты меня слышишь? Так будет лучше для всех. Не надо стоять у меня на дороге, понятно? Чтобы ты не оказался по уши в дерьме. Оставь это, и мы тихо-мирно разойдемся.
Старк с силой вдавил карандаш в бумагу. Грифель хрустнул. Он продолжал давить. Значит, здесь замешан Блох. С того самого момента, когда в отделе новостей «Газетт» появился тощий, пожелтевший, покусанный клопами Отис Рэймонд, где-то в глубине души — там, куда Мэтью заглядывать не любил, — шевельнулась догадка, что рано или поздно прозвучит это имя. Филипп Блох.
Блох вкрадчиво продолжал:
— Ты ведь знаешь, о какой статье я толкую.
— Нет, — сказал Старк, понимая, что его ложь бессмысленна. И все же он должен попробовать. Ради спасения Проныры, может, даже и ради Райдера — или ради своего спасения, хотя об этом он думать не хотел. Ему было приятнее считать, что он справится с Филиппом Блохом. А если понадобится, то и отлупит его.
— Ну что ж, придется тебе напомнить, Отис Рэймонд.
Карандаш сломался пополам, и заостренная часть, скользнув по столу, упала на пол. За спиной подпрыгнула испуганная Фелди. Но Мэтью не шелохнулся. У него нет пространства для маневра. Сейчас все под контролем Блоха. Он знает, что творится, а Мэтью — нет.
Ему не оставалось ничего другого, как только внимательно слушать. И принять правила игры сержанта. Нужно было выиграть время.
— Ты еще называл его Пронырой, — сказал Блох. — Теперь вспоминаешь?
Мэтью положил на стол обломок карандаша с ластиком на конце; его руки уже не дрожали.
— Я очень давно не видел Проныру. Правда, он изредка наведывался ко мне, чтобы дать знать, что все еще жив.
— Он наведывался к тебе на прошлой неделе? Он заходил, Старк?
В словах Блоха слышалась самодовольная уверенность. Будь он сейчас рядом, Старк придушил бы его. Но Филипп Блох всегда оставался недосягаемым.
— С какой стати я должен тебе что-то рассказывать, Блох?
— Мне известно о ваших разговорах, сэр. — Издевка была уже не такой изящной, как прежде. — Кончай выгораживать его; этот сукин сын заложил тебя. И сейчас ты будешь иметь дело со мной, так что не стоит делать вид, будто не понимаешь, о чем идет речь. Уяснил?
Мэтью остался непоколебим.
— Девяносто девять процентов из того, что несет Проныра, полная чепуха. Уж поверь мне.
— Брось, Старк. Я знаю, слышишь? — И снова послышался его отвратительный смешок. — Знаю. Что бы Рэймонд ни наболтал тебе, ты принял это за чистую монету. А это и в самом деле чушь собачья, заруби себе на носу.
— Дай мне поговорить с Пронырой, — твердо сказал Мэтью.
— Я не предупреждаю дважды. Запомни.
Блох повесил трубку.
Старк швырнул трубку на аппарат, но этого было явно недостаточно, и тогда он вскочил, взял телефон и грохнул его об пол. Собратья-репортеры встревоженно посмотрели в его сторону, но увидев, что это бузит Мэтью Старк, вновь принялись за работу.
Фелди лишь сказала:
— Господи всевышний!
Старк молча поднял телефон и поставил его на место. Он был цел. Когда оборудовали отдел новостей, учли необузданный нрав репортеров, и аппараты были достаточно прочными.
— Ты не объяснишь, что все это значит? — спросила Фелди.
— Нет.
— Я твой редактор, и...
— Фелди, я знаю, кто ты, и уважаю тебя. — Он смотрел на нее прямо и старался говорить как можно мягче. — Но ответа у меня пока нет.
Она вздохнула, нерешительно сдвинула очки на лоб и наконец кивнула.
— Ладно. Подождем. Поступай так, как считаешь нужным. Я сделаю тебе небольшое послабление.
— Спасибо. Слушай, окажи мне любезность.
— О, Господи! Это неслыханно! Что тебе еще надо?
— Билет до Антверпена.