— О чем, блин, ты думал?
Его карамельные глаза были нежными, и он наклонился ближе, встречаясь со мной взглядом.
— Ты в порядке?
— Все нормально, — я провела пальцами по его волосам — они такие холодные и мягкие. Он следил за каждым моим движением. Я схватила маленькое полотенце, опустилась на колени перед ним и, покачав головой, начала сушить его волосы. — Тебе следовало остаться дома.
— У тебя красные глаза.
Я слегка хмыкнула.
— Как и твои.
Снаружи раздался раскат грома, и мое сердце ушло в пятки. Логан положил свою руку на мою в успокаивающем жесте. Из меня вырвался тихий всхлип. Я уставилась на его пальцы, лежащие на моих, и его взгляд опустился на то же место. Прочистив горло, я отступила от него.
— Съедим пирог сейчас?
— Да, съедим сейчас.
Мы тихо направились в кухню, надеясь не разбудить мою маму, но я была почти уверена, что она не проснулась бы из-за того количества снотворного, которое принимала каждый вечер. Логан запрыгнул на столешницу — без футболки и в мокрых джинсах — держа свой пирог.
— Тарелки? — предложила я.
— Только вилку, — ответил он.
Схватив вилку, я запрыгнула на столешницу рядом с ним. Он взял вилку, наколол на нее приличный кусок пирога и протянул его мне. Закрыв глаза, я с готовностью откусила и влюбилась.
Боже.
Он был лучшим поваром. Я не могла этого утверждать, но сомневалась, что многие люди могут приготовить пирог с козьим сыром и медом. Логан не только приготовил его, он дал ему жизнь. Пирог был сливочный, свежий, божественно вкусный.
Я закрыла глаза и открыла рот, ожидая, когда он даст мне еще откусить.
— Ммм, — простонала я легонько.
— Ты стонешь от моего пирога?
— Я определенно стону от твоего пирога.
— Открой рот. Я хочу снова услышать, как ты делаешь это.
Я вздернула бровь.
— Ты опять становишься странным.
Он улыбнулся. Я любила эту улыбку. Ему так часто в своей жизни приходится хмуриться, поэтому я научилась ценить каждую его улыбку. Логан захватил еще кусок пирога и поднес его к моим губам. Он начал воспроизводить шум самолета, двигая вилкой так, как если бы она летела по воздуху. Я изо всех сил постаралась не рассмеяться, но не смогла. Я открыла рот, и самолет совершил посадку.
— Ммм, — простонала я.
— Ты отлично стонешь.
— Если бы я получала доллар за каждый раз, когда это слышала, — поддразнила я его.
Он прищурился.
— Ты бы получила ноль долларов и ноль центов, — съязвил он в ответ.
— Ты козел.
— Чтобы было ясно: если какой-нибудь парень скажет, что ты отлично стонешь, и это буду не я, я шутя его убью.
Он всегда говорил, что убьет любого парня, который посмотрит в мою сторону, и, чаще всего, мои отношения не складывались, видимо, как раз из-за этого факта — они все смертельно боялись Логана Фрэнсиса Сильверстоуна. Я не понимала их страха. Для меня он был просто большим плюшевым мишкой.
— Это лучшее из всего, что я съела за день. Это так вкусно, что я хочу эту вилку поставить в рамочку.
— Настолько хорошо? — он ухмыльнулся, и на его лице отразилась огромная гордость.
— Настолько хорошо, — сказала я. — Тебе следует серьезно подумать о поступлении в кулинарный колледж — мы уже говорили об этом раньше. Ты стал бы замечательным поваром.
Слегка нахмурившись, он фыркнул.
— Колледж не для меня.
— Хотя мог бы быть.
— Сменим тему, — сказал он, шмыгнув носом. Я не настаивала, зная, что этот вопрос раздражал его. Он считал, что недостаточно умен для поступления в любую школу, но это неправда. Логан был одним из самых умных людей, которых я знала. Если бы только он увидел себя таким, каким вижу его я, его жизнь изменилась бы навсегда.
Вырвав вилку у него из руки, я засунула в рот еще больше пирога и громко застонала, чтобы разрядить обстановку. Логан снова улыбнулся. Хорошо.
— Я, правда, так счастлива, что ты принес это, Ло. На самом деле я почти не ела сегодня. Моя мама сказала, что мне нужно сбросить килограммов десять, прежде чем я пойду в колледж осенью, потому что все первокурсники набирают десять-двенадцать.
— Я думал, что обычно набирают пять-семь килограммов.
— Мама сказала, что раз я и так полная, то наберу куда больше, чем обычный студент. Ну, она меня так любит.
Он драматично закатил глаза.
— Как мило.
— Я не должна есть после восьми.
— К счастью, уже больше четырех утра, так что это новый день! Мы должны съесть весь пирог до восьми!
Я хихикнула, быстро прикрыв его рот руками, чтобы удержать его от следующего крика. Я почувствовала, как его губы легко поцеловали мою ладонь, и мое сердце пропустило удар. Я медленно убрала руку, чувствуя появление бабочек, и откашлялась.