Наш босс приказал нам перестать болтать и возвращаться к работе. По утрам мы всегда были заняты, обслуживая больше людей, чем это может показаться реальным для человеческих возможностей. Но чем больше мы были заняты, тем меньше оставалось времени на обдумывание всех этих вещей.
— Желаете кофе? — спросила я женщину, сидевшую у окна. Держа в руке кофейник, я обходила все свои столики, предлагая напиток.
— Да, с удовольствием. Спасибо.
Я широко улыбнулась и, взглянув в окно, почувствовала, что сердце в груди застыло. Пальцы потянулись к стеклу, пытаясь приблизиться и прикоснуться к фигуре напротив. Еще раз моргнув, я поняла, что видение исчезло. Дрожь пробежала по моей спине, и я выпрямилась. Лори посмотрела в мою сторону.
— Ты в порядке, Алисса? Выглядишь так, будто увидела…
— Призрак? — сказала я, заканчивая за нее фразу.
— Точно, — она подошла и выглянула в окно. — Что там?
Призрак.
— Ничего. Там ничего не было, — сказала я, беря кофейник и направляясь к следующему столику.
Это было мое воображение.
Ни больше, ни меньше.
Глава 16
Логан
Я взглядом изучал Алиссу, пока она перемещалась по закусочной, обслуживая посетителей. Я сидел в дальнем углу, который не просматривался с ее стороны. Я не должен быть здесь. Умом я понимал все причины, по которым не должен был заходить в закусочную в тот день, но сердце рвалось к ней.
Ее улыбка. Все та же. Это обрадовало меня и огорчило одновременно. Скольких улыбок я лишился? Кому она улыбается теперь?
— Ваш омлет, — сказала моя официантка, ставя передо мной тарелку. Лицо ее было довольно бледным, по лбу струился пот, ее покачивало взад-вперед, пока она пыталась выдавить улыбку. — Могу ли еще чем-нибудь помочь? — спросила она.
— Апельсиновый сок было бы здорово, — сказал я.
Она кивнула в ответ и отошла. Я взял солонку и наклонил ее над омлетом. Громкий смех разлетелся по закусочной, и я глубоко вздохнул. Смех Алиссы. Он не изменился. Я закрыл глаза, почувствовав, как сжалось в груди. Воспоминания хлынули в меня, как тропический ливень, отбрасывая назад и рисуя в моем воображении картины того, как я лежал рядом с ней и слушал ее смех, легкой волной проникающий в самую душу.
— Если вы хотели тарелку соли, а рядом немного омлета, могли бы просто попросить, — предложил голос рядом, вырывая мои мысли из прошлого. Я бросил взгляд на омлет, который бездумно солил последние пять минут.
— Извините, — пробормотал я и поставил солонку на стол.
— Нет необходимости извиняться. У каждого могут быть свои предпочтения, — заверил меня голос. — В любом случае, официанты — люди привычные, а Дженни просто отправили домой с гриппом. Мне велели принести вам апельсиновый сок и обслуживать ваш столик.
Мои глаза переместились на говорившую девушку. У нее были полные розовые губы и голубые глаза, более чем знакомые мне, — они были такими потрясающими и единственными во всем городе. У них была уникальная способность улыбаться самостоятельно. Прямые светлые волосы и ровная челка над бровями.
Ни один из нас не произнес ни слова.
Она уставилась на меня.
Я не смог отвести взгляда.
Алисса.
Хай.
Мой самый лучший кайф.
Она прекрасно выглядела, но это совсем не удивительно. Я не мог вспомнить ни дня, когда она не была бы прекрасной. Даже в те дни, когда я был настолько в безнадежном состоянии, что не мог даже открыть глаза, я вспоминал красоту ее нежных слов, молящих меня вернуться к ней и продолжать дышать.
— Логан, — прошептала она, ставя стакан с апельсиновым соком на стол.
Она шагнула ко мне, и я встал со стула. Сначала мне показалось, что она собирается обнять меня и простить за то, что ни разу не отвечал на ее звонки. Но в действительности она не собиралась обнимать меня. Ее ладонь раскрылась, и, увидев это, я понял: она собирается дать мне пощечину. Сильную. Что бы ни делала Алисса, это всегда было в полную мощь и никогда вполсилы. Ее рука быстро взметнулась в мою сторону, и я приготовился к обжигающей боли, чего, собственно, и заслуживал. В ожидании закрыл глаза, но не почувствовал ее удара. Боже, как я хотел почувствовать ее прикосновение. Открыв глаза, я увидел, что ее дрожащая рука зависла в воздухе в сантиметре от моей щеки. Наши взгляды встретились, и я увидел в ее глазах замешательство, глубокую боль и наворачивающиеся жгучие слезы.
— Привет, Алисса, — тихо сказал я.
Она отшатнулась и закрыла глаза. Я взял ее застывшую в воздухе руку и приложил пальцы к своей щеке. Слабый болезненный стон сорвался с ее губ, когда она коснулась моей кожи. Я притянул ее в свои объятия, и это ощущалось так, словно все было только вчера. Кожа такая прохладная, как и всегда, и я согреваю ее своим телом. Проведя пальцами по моей щеке, она обхватила меня руками за шею, прижимаясь так крепко, словно простила за все неотвеченные звонки и молчание. Пальцами она цеплялась за меня, почти впиваясь в тело, будто думала, что я какой-то мираж и могу исчезнуть, если разжать руки. Я не виню ее — я исчезал раньше.
Я вдохнул запах ее волос.
Персики.
Боже, до этого дня я ненавидел персики.
Она пахнет так, как те дни, когда лето засыпает и пробуждается осень. Мягко, сладко, идеально.
Мой прекрасный кайф.
— Я скучала… — проговорила она мне на ухо.
— Я знаю, — ответил я.
— Ты уехал…
— Я знаю.
— Как ты мог…
— Я знаю.
Ее тело напряглось, и она вырвалась из моих объятий. Грусть исчезла из ее глаз. Осталась только злость.
Это правильно.
— Ты знаешь? — зашипела она, выпрямляясь, пытаясь казаться выше, но по-прежнему оставаясь такой маленькой. Руки скрещены на груди, нижняя губа прикушена. Небольшие морщинки в уголках ее глаз углубились, и стало ясно, что она уже не та девушка, которую я оставил много лет назад. Сейчас это взрослая женщина, и в ее душе бушевало пламя. — Я звонила тебе.
— Я знаю.
Она нахмурила брови.
— Нет. Я звонила тебе, Логан. Я звонила и оставила больше пятисот сообщений.
Одну тысячу девяносто сообщений.
Но мне не хотелось поправлять ее.
— Ты исчез. Бросил меня. Нас. Келлана. Ты бросил всех нас, — сказала она. — Я понимаю, что ты нуждался в личном пространстве, но ты бросил меня. После всего, что мы пережили, после того, что произошло, — ты бросил меня одну с этим.
— Мне стало лучше. Я прошел через дерьмо с моей мамой, через дерьмо с тобой, и да, я был не в себе, но мне просто нужно было время.
— Я дала тебе пространство, но ты все-таки уехал.
— Ты звонила мне каждый день, Алисса. Это не значит дать пространство.
— Келлан и я спасли тебе жизнь, и мы думали, что ты вернешься. Я звонила каждый день, чтобы дать тебе знать: я здесь, я жду. Я думала, что ты вернешься ко мне. К нам.
— Ты не можешь спасать жизни людей и не можешь ожидать, что люди вернутся к тебе, Алисса. Ты должна понимать, после того, что произошло с… — я прикусил язык, обрывая фразу, но сказанного не вернешь.
Она знала, что я собирался сказать. Ты должна понимать, после того, что произошло с твоим отцом.
— Это подло.
— Я ничего не сказал.
Она покачала головой.
— Для кого-то, кто ничего не сказал, это, несомненно, говорит о многом, — ее голос сорвался. — Более пятисот сообщений и ни одного ответа!
Тысяча девяносто сообщений.
Я все еще не поправил ее.
— Мне нечего сказать тебе, — солгал я.
Я выстраивал стену, которую, знал, должен был построить, приехав в город. Нужно не позволять эмоциям и мыслям выбраться наружу, чтобы удержать себя от возвращения в жизнь Алиссы. В прошлом я уже был в ее жизни, и я разрушил ее. Не могу себе позволить сделать это снова. Поэтому я должен быть холодным, даже грубым. Потому что она заслуживает лучшего, чем смотреть на телефон в ожидании, когда кто-то вроде меня перезвонит ей.