— Странно, — протянул Тимур.
— А что именно?
— Ничего. — Поправив микрофон у рта, он сказал: — Частоту проверьте и тембр.
Следователь не слышал, что ответили техники на наблюдательной позиции. И даже догадаться не мог, хотя бы приблизительно, в чем тут загвоздка.
— Что?
— Да ничего, — повторил Тимур. — Ничего. Только, кажется, у него вибрационная закладка стоит. Такое устройство, которое при работе создает неравномерную вибрацию на поверхности, в которой приложено. И это значит, что по крайней мере направленный лазер здесь бесполезен. За этими искажениями ничего не слышно. Отфильтровать сигнал вообще нереально. Та-ак…
Последнее слово получилось у него настолько театрально, что Татаринов чуть было не улыбнулся.
— Подозреваю, у него закладки стоят на телефонной линии и такие же вибрационные закладки на всех стенах и окнах, для профилактики. Завернулся в кокон…
— Ага, — сообразил следователь. — Значит, прослушать, не вступая в контакт, мы не можем вовсе?..
— Вот именно. — Тимур отдал какие-то указания в микрофон и выскочил на улицу, видимо, чтобы лучше думалось. Хотя Татаринов был более чем уверен, что и на этот случай у команды «Д» готов особый план. И он не ошибался. Действия же команды довольно сильно напоминали действия шамана какого-нибудь захолустного племени — совершенно невразумительные манипуляции, которые, тем не менее, приводят к положительным результатам.
Вернулся Тимур вместе с Геком.
— …Самый-самый примитив, — говорил Гек, — даже чуть упростим еще. Сделаем так, что ему придется выйти на улицу, а там разыгрываем «Купи слона», читаем реакцию и дальше по тексту классики.
— Да, — ответил Тимур. — Жаль «Пиццу» посеяли.
— Давайте без загадок поговорим, — Татаринов опять почувствовал себя абсолютно лишним и стал от этого раздражаться. — Какую пиццу посеяли?
— Вариант такой, — с готовностью пояснил Гек, — практически все крупные кошельки что-нибудь да заказывают «с доставкой на дом». Или посылают кого-нибудь из своих людей. Это такой маленький порок, который практически у каждого есть. Из серии «а вот я какой богатый». Через эту лазейку очень удобно попадать «внутрь» комплекса. Чтобы выяснить, кто конкретно из людей Веретенников ходит для него за батарейками в бритву, придется пару тысяч человек оперативно проверить. А чтобы выяснить, куда и зачем он звонит, необходимо прослушивать линию. Что мы и пытались сделать, но напоролись на скрэмблер. С ним возиться бесполезно. В принципе. Так что, «Пицца» в глубокой… заморозке.
— Доступно. А «Купи слона»?
— Необходимо дождаться пока Веретенников сам выползет на свет божий, нам известно, что он это делает регулярно, несколько раз в день проверить дела на складе, подышать свежим воздухом и вообще. Тут его выловит кто-то из нас с коммивояжерскими вариантами, вроде «рождественнских скидок на совершенно неповторимых слонов». Одна только проблема — рекламные продавцы всякой всячины в таком захолустье не работают, основной рынок у них — центр, вокзал или вообще то место, где большие скопления людей с деньгами. Возможно, придется использовать образ какой-нибудь бомжеватой личности.
Татаринова передернуло от упоминания бомжеватой личности.
— А какая цель у подобного приставания?
— Очень простая. Во-первых, мы немедленно срисуем психологический портрет и поведенческую модель, так что дальше сможем подобрать ему индивидуальную программу по встрече с нашим агентом и последующим саботажем. Нам же еще и следственные материалы надо законспектировать а значит, придется придумать легенду, как были получены улики и доказательства того, что Веретенников-Бэ-А занимается деятельностью по отбиранию у банд-формирований денег. А в общем, все довольно стандартные уложения.
Чувствовалось, что за всеми простыми объяснениями есть реальная и очень солидная база, которую Гек сознательно упрощает, чтобы ему, следователю Владимиру Татаринову, было понятно. Он прикрыл глаза.
И услышал, как Тимур Миняжев говорит:
— Ладно, сегодня отбой. Продолжение следует завтра.
— А сейчас? — спросил Татаринов, не раскрывая глаз.
— Я голова профессора Кашпировского. У Института есть в центре несколько квартир. Туда быстрее будет, чем за город возвращаться.
Татаринов промолчал. Он знал, что нескольких часов сна ему будет уже мало, поэтому он поспит еще по дороге… а расследование… никуда оно до завтра не убежит. Пусть себе цейтнот, но с такой-то поддержкой и такими профессионалами — хоть два цейтнота. Он был им благодарен. По меркам Института, видимо, дело о заложниках являлось детской забавой, и ребятам приходилось работать вполсилы, делая то, чем должны заниматься совсем другие ведомства.