Нехорошо-то как получилось, подумал Татаринов. Нет, нет, и еще раз нет. Не нужно ему это расследование, пусть занимаются те, кому позволяют еще силы и кто обязан заниматься конкретно этими вещами.
— Mы не можем идти выше, — сказал Крамер, словно читая мысли. — Есть риск наткнуться на тех, кто заправляет механизмом с заложниками.
— Э-э… — впервые в жизни следователю нечего оказалось ответить. В восемьдесят седьмом он не мог отказаться, если не хотел потерять все, а сейчас?.. тоже не мог?
И тут Илья Крамер, поднимаясь со своего древнего, безумно дорогого стула с высокой спинкой и филигранной резьбой, пошел с последнего козыря. Этот человек точно знал, чего хочет, и как достичь цели.
— Уважаемый Владимир Филиппович. Вы поймите меня правильно. У вас же сын на журфаке учится. Не дай вам Бог однажды потерять его только из-за того, что никто в нашей стране не желает расследовать убийства журналистов, — в голосе Крамера прозвучали искренность и горечь. И не наигранные, а самые настоящие; проработав следователем многие годы, Татаринов научился отличать правду от лжи. И потом… Сашка ведь действительно учился на журфаке.
Если бы следователь Владимир Татаринов умел играть в шахматы, он вне сомнения решил бы, что ему нужен промежуточный ход. Однако, во все времена ему больше нравился преферанс.
— Если это все, я пожалуй пойду.
— Все. Но мне нужно было рассказать вам, объяснить.
— Понимаю. — Поднявшись на ноги, Татаринов ощутил, что они гудят. Проклятый синдром давал о себе знать.
Крамер заботливо проводил его до калитки, провел мимо охранников и указал на шофера, который ждал в машине.
— Игорь отвезет вас.
— Идет. Хорошо водит. Только молчаливый слишком.
— Он вам не сказал?.. Это отец Николая. — Крамер резко повернулся и пошел обратно в дом.
Отец Николая… вот как. Если главред «Государства» надеялся разжалобить следователя, ему это почти удалось. Только Татаринов испытал жалость к себе. Ему стало до безумия страшно за маленького следователя, который не умел, не знал, как пойти против веками разрабатывавшегося механизма давления на людей, не потеряв своего теперешнего положения.
— Домой? — спросил отец неизвестного ему парня. — Я знаю адрес, не надо объяснять.
И опять, за всю дорогу, едва проронил несколько слов.
А когда следователь выходил в темноту у своего подъезда, лишь на секунду задержал его, тронув за рукав:
— Ради наших детей. Ради вашего сына. Для внуков.
И «шестерка» оставила Татаринова в одиночестве у подъезда, под начинающим накрапывать дождиком.
Погода этой ранней весной не заладилась.
2.
Потом наступило воскресенье. Он имел серьезный разговор с сыном. Сашка сказал, что будет журналистом, даже если журналистов начнут пачками отстреливать прямо московских улицах. К тому же: «У меня отец, который должен ловить этих самых киллеров, а не уговаривать своего сына избрать профессию побезопасней». Следователь Татаринов промолчал на это. Если у него были причины расспрашивать сына о журналистике, то с чего бы сыну вспоминать, что именно отец должен «ловить киллеров»?
Жене он рассказал, ничего не скрывая. Инна только покачала головой.
— «Сделай все, что сможешь, и пусть кто может сделает больше».
— «Почему я, вот ведь загадка. Ты понимаешь, сколько в московских прокуратурах прокураторов?»
— «Догадываюсь».
Так и прошло его воскресенье — муторно, под аккомпанемент зачастивших капель, под ноющую песню поджелудочной, не затихающую даже после кофе. Пару раз он пытался читать журнал «Итоги», но лишь однажды нашел что-то стоящее — перлы управленцев, достойные занять первое место в хит-параде передачи «Вокруг смеха», существуй такой. Татаринов улыбнулся. Уже завтра его будет ждать целая новая следовательская жизнь. Где на карту поставят сразу и его карьеру, и карьеру высоких чинов, если действительно существуют коррумпированые люди, затеявшие котовасию с похищениями и выкупами. И выбор сильно сузится для маленького человечка. Или попробуй побороться с системой, победи ее, и тогда тебя заслуженно наградят, сделают похожим на супергероя, или проиграй — и неважно тогда, кому ты проиграешь системе или расследованию — дни твои в прокуратуре сочтены.
Что же там может быть?.. Хотя бы в первом приближении?
Кто-то решил, что имеет смысл погреть руки на деньгах крупных банкиров и бизнесменов. На территории одной (для начала) из бывших союзных республик такой человек находит местных экстремистов, боевиков, партизанов, неважно, как сказал бы наш новый знакомый Илья Крамер. Боевики и экстремисты противостоят существующей власти — местной и, временами, центральной российской. На подобные противостояния нужны большие деньги, несмотря на то, что оружие страшно дешево в таких регионах, и купить его может буквально каждый. Помимо оружия, деньги уходят на поддержание боеспособности маленьких партизанских отрядов, на поддержку мобильности — то есть автопарка… Деньги тратятся на подкупы, и тут уже сотней долларов, как за примитивный автомат или гранатомет, не обойдешься. Где экстремистам брать наличные? А где берут наличные экстремисты всего мира?.. Правильный ответ напрашивался сам собой: у тех, кто согласен финансировать противостояние существующей власти. Финансы поют романсы. Всенепременно поют.