А потом — потом Баконин споткнулся, сбился с шага, дернулся, чтобы отступить. Холодный пот выступил у него на спине. Голова покойника была повернута к милиционерам. И два кажущихся огромными на осунувшемся лице глаза смотрели прямо в лицо капитану. И не только глаза, но и все лицо выражало удивление. Для себя Баконин так перевел этот немой вопрос: какого черта ты приперся сюда, мне без тебя было намного лучше.
Совершенно независимо от рассудка тело рванулось назад в слепом желании бежать без оглядки. Настолько страшен был этот живой взгляд на лице покойника! Но Баконин совладал с собой, остался стоять на месте, а заметив, что Тарасов обратил внимание на этот его рывок, с ходу выдал правдоподобную версию, позволившую ему не уронить свой авторитет в глазах подчиненного:
— Совсем забыл — надо же было из машины захватить все, что нам понадобится для составления протокола.
— Так давайте я сбегаю.
— Да нет, тебе искать долго, я лучше сам, — и уже спускаясь с холма, через плечо, как что-то маловажное: — Да, Тарасов, закройте покойнику глаза — а то неприятно.
Из бардачка машины капитан выгреб все содержимое — бумагу для составления протокола, пронумерованные прозрачные пакеты для улик, резиновые перчатки — все было нужно для работы. Засунув хозяйство комом подмышку, он немного подумал и открыл багажник. Из багажника были извлечены брезент и лопатка, они проследовали под вторую подмышку. Баконин было уже отправился на холм, но, вспомнив о хозяйственной жилке Тарасова, вернулся и закрыл багажник машины, чтоб избежать новых косых взглядов из-за своей якобы небрежности. Из-за занятых рук это было непросто, с большим трудом ему удалось прихлопнуть крышку локтем.
Когда он поднялся на холм, глаза покойника были уже закрыты. Теперь это был самый обычный, ничуть не страшный труп. Баконин приподнял левую руку и брезент с шумом упал на землю, все зажатое под правой рукой он положил сверху на брезент. После чего протянул Тарасову лопатку.
— Окопай пока местоположение трупа, а я начну составление протокола, — и, пока Тарасов работал, привычно начал писать на чистом листе бумаги «Протокол осмотра места…»
Когда Тарасов закончил свою работу, Баконин уже успел описать позу трупа.
— Сержант, какая рубашка на покойном?
— Красная, в крупную черную клетку, — откинув подол куртки покойника доложил Тарасов.
— Покойный был одет в красную, в крупную черную клетку, рубашку, Баконин начал вслух повторять то, что он записывал в протокол, чтобы Тарасов мог его поправить в случае ошибки, — серые брюки, серую, спортивного фасона куртку. На ногах — серые носки и коричневые сандалии. Убийство было совершено с помощью ножа — вещественное доказательство номер один. Тарасов, наденьте перчатки и положите нож вот в этот пакет с цифрой один.
Когда Баконин разглядел извлеченный подчиненным нож, он негромко присвистнул, но на недоуменный взгляд Тарасова никак не ответил.
— Так, закрывайте пакет… Подождите, не снимайте перчатки, что у него в заднем кармане брюк?
— Ничего, товарищ капитан.
— Хорошо, переворачивайте и проверяйте остальные карманы. Все найденное складывайте в пакет с цифрой два.
— В брюках — носовой платок и… тридцать два рубля мелочью.
— Стоп-стоп, не так быстро, я записываю… Носовой платок и тридцать два рубля…
— В карманах куртки — початая пачка «Примы» и коробок спичек.
— Записал.
— Во внутреннем кармане куртки — черная пластмасовая расческа.
— Так.
— В кармане рубашки… Товарищ капитан, тут доллары! Купюры по 10 долларов, на общую сумму… — Тарасов принялся пересчитывать деньги.
— Триста долларов, — все таким же ровным и скучным голосом продолжил за него Баконин.
— Так точно, — закончив пересчет отрапортовал сержант. Голос его был полон удивленьем, — но как вы узнали, товарищ капитан?
— Все очень просто, пока тебя не было, я беседовал с главарем террористов…
— И он вам сказал про эти деньги? — удивление сменилось обидой.
— Нет, не настолько просто, — улыбнулся Баконин, — даже не знаю, как и объяснить… Не совсем обычные эти террористы. Им бы выгоднее наши силы растянуть, а они сами признаются в тех преступлениях, которые совершили по пути к подлодке. И вот эти триста долларов — знак для нас, что этот человек при жизни работал на верфи и поработал для них проводником.