— Именно так, — ответила ей великая княгиня. — Хотя мужчинам и приятно общество хорошеньких дам, они всегда рады хоть немного побыть в чисто мужском обществе и свободно поговорить о том, о чем бы не посмели говорить в нашем присутствии. — Озорно засмеявшись, она продолжала: — Мне всегда говорили, что за бокалом портвейна рассказываются самые злые сплетни!
Дамы разошлись по трем изумительно обставленным комнатам, чтобы поправить прически, попудрить носики и обменяться комплиментами по поводу нарядов.
— Сегодня танцев не будет, хотя в Зимнем дворце дается бал, — обратилась к Мэри великая княгиня. — Я подумала, дорогое дитя, что вы утомлены дальним морским путешествием. Но на следующей неделе вы обязательно побываете на таком балу! Это совершенно особый случай, и мы все появимся на нем в русских костюмах. Я уже заказала платья для вас и вашей кузины!
— Это очень любезно, сударыня! — воскликнула Мэри.
— Думаю, вам понравится. Это всегда увлекательное зрелище! Мужчины особенно неотразимы при всех регалиях.
— Буду с нетерпением ждать этого бала, — вежливо ответила Мэри.
— А завтра я даю бал здесь в вашу честь, — продолжала великая княгиня. — Я решила, что это будет «Белый бал», потому что скоро наступит зима и Петербург покроется снегом, а ведь именно это привлекает в России иностранцев.
Мэри улыбнулась, а Алида чуть не вскрикнула от досады. Она слышала, что раньше давались балы, на которых все дамы появлялись в платьях одного цвета. Бывали Розовые, Черные, Золотые балы, на которых ее мать бывала в Париже.
Но ей ведь нечего надеть на Белый бал!
Если ее дядя хотел наказать племянницу за грех ее отца, он вряд ли мог придумать что-нибудь более унизительное. Так стыдно появиться в изысканном и блестящем обществе Европы одетой, как сирота из приюта!
Великая княгиня вышла, и они с Мэри ненадолго остались в гардеробной одни. Остальные дамы не могли услышать их.
— Что мне делать, Мэри? — тихо спросила Алида. — Ты слышала, великая княгиня сказала, Белый бал дается в твою честь, а тебе известно, что у меня есть только серые платья.
— Тогда ты не сможешь быть на этом балу, не так ли? — равнодушно произнесла Мэри, вышла из гардеробной и затерялась среди остальных гостей.
Позже гости беседовали в одной из больших гостиных, а оркестр, который играл за обедом, теперь аккомпанировал их голосам из другого зала. Алиде очень хотелось послушать музыку, а не тратить время на бессмысленные разговоры, но отец всегда говорил ей, как утомительны гости, которые, как он выражался, «не исполняют своей роли».
— Не важно, что ты говоришь, Алида, — говорил он пятнадцатилетней дочери. — Делай вид, что тебе все интересно, и увидишь, люди охотно будут изливать перед тобой душу.
Только теперь Алида поняла, какой мудрый совет дал ей отец. Стоило ей спросить людей, чем они занимаются, живут ли они в Петербурге, как тотчас же завязывался оживленный разговор, иногда на тему, в которой она совершенно не разбиралась. Великая княгиня была исключительной хозяйкой и перезнакомила между собой всех гостей. Наконец Алида оказалась снова рядом с генералом Бенкендорфом,
— Надеюсь, мисс Шенли, вы приятно провели время, — вежливо произнес он.
— Очень приятно, генерал, — ответила Алида. — Здесь так красиво, что мне кажется, я вижу все это во сне!
— Я бы хотел показать вам, как маршируют кадеты, — заметил генерал. — Его императорское величество не раз высоко отзывался об их выправке,
— С удовольствием, — ответила Алида, надеясь, что своим тоном не выдала, как ей ненавистна мысль о Кадетском корпусе и происходящих там ужасах.
— Я поговорю с великой княгиней, — пообещал генерал.
Прощаясь с ней, он щелкнул каблуками, а она надеялась, что больше никогда не увидит его, В то же время она испытывала чувство неловкости: ведь генерал — отец графа Ивана, и Мэри, может быть, интересно посетить Кадетский корпус.
Тем временем гости начали расходиться. Дамы приседали в реверансах перед великой княгиней и были похожи на прекрасных лебедей. Алида смотрела на великолепные наряды из атласа, тюля, кружева, газа и парчи, на великолепные драгоценности и меховые манто, которые подавали слуги.
Днем солнце еще грело, но к вечеру сильно похолодало.
— Завтра будет снег, — услышала Алида пророческое замечание пожилой дамы, спускавшейся по лестнице. — Я чувствую это своими косточками.
— Зима и должна начаться в октябре, — ответила ей собеседница.
Граф Иван покинул зал почти последним. Он о чем-то оживленно говорил с Мэри, и Алида увидела, как Мэри, положив руку на его плечо, что-то шептала ему. Тот, словно осознав, что его поздний уход возбудит ненужные подозрения, подошел к великой княгине.