— О, мама, мама! — рыдала она. — Если бы я могла умереть вместе с тобой! Ну что я могу сделать против Мэри? Как мне перенести боль?
Алида отчаянно плакала и почти теряла сознание, когда внезапно услышала возглас:
— Господи! Что случилось?
Алиде уже казалось, что она погрузилась в бездну отчаяния, но голос князя вернул ее к жизни. Сильные руки подняли ее, она прижалась к нему как ребенок, и князь нежно усадил ее на диван.
— Как могли с вами такое сделать?
Алида поняла, что он увидел прут и следы у нее на плечах. От стыда и унижения она зажмурила глаза. На ее щеках и длинных ресницах блестели слезы, и князь, опустившись перед ней на колени, вытер их мягким льняным платком. Он долго смотрел на нее, потом встал и пошел к двери. Алида слышала, как он что-то приказал слуге и снова подошел к ней.
— Что же все это значит? — тихо спросил он. Алида только покачала головой, но он требовательно произнес: — Я вынужден просить рассказать мне, кто посмел вас так избить. Впрочем, ответ мне известен. Но за что? Вот что мне надо знать. За что?
Алида снова покачала головой. Ей почему-то казалось унизительным сказать князю, что такой жестокий и беспощадный человек, как граф Бенкендорф, просит ее руки. Сама мысль о генерале заставляла ее чувствовать себя словно в яме с грязью, оскверненной тем, что он хочет взять ее в жены. Она помнила его взгляд и голос, говорящий о порке и шпицрутенах, которые он считал необходимой частью военной дисциплины.
Вдруг она вспомнила, что граф Иван что-то замышляет против князя и подняла на него глаза. Только она собралась заговорить, как дверь открылась и на пороге появился лакей с вином, которое он явно принес по приказу князя. Князь взял вино и отпустил лакея. Он налил в бокал золотистую жидкость, подошел к Алиде, опустился перед ней на колени и поднес бокал к ее губам.
Алида отхлебнула несколько глотков и почувствовала себя немного лучше. Она еще ощущала слабость, но это уже была иная слабость: ведь князь был так близко и его рука лежала на ее затылке. Больше всего ей хотелось уткнуться лицом в его плечо и рассказать об ужасной опасности, грозящей ему.
Она сделала еще один глоток и тихо сказал:
— Я должна… вам кое-что… сказать…
— В чем дело, дорогая?
Алида удивленно посмотрела на него. Слово «дорогая» смутило ее, и краска залила щеки.
— Расскажите же мне! — нежно произнес князь.
— Граф Иван пытается… расправиться с вами, — неуверенно начала она. — Он сказал… генералу Дубельту, что вы… помогаете господину Таченскому найти мать.
Князь застыл.
— Думаю, мы поговорим об этом в другое время, — очень спокойно сказал он,
Алида поняла: ее предупреждают, что в гостиной небезопасно говорить о господине Таченском.
— Простите, — прошептала она.
— Вам не за что извиняться, — очень ласково ответил князь и посмотрел на каминные часы. — Через несколько минут подадут обед, — произнес он уже более официальным тоном. — Я пришел, чтобы проводить вас и Мэри в столовую. Сегодня я придумал для вас развлечение, которое хоть немного компенсирует пропущенный бал!
Алида тревожно посмотрела на него.
— Мэри уехала… — робко прошептала она.
— Куда?
— На бал!
— А разве вам не передали, что сегодня опасно выезжать?
— Передали, но граф Иван заехал за Мэри, а ей так хотелось попасть на бал…
Глаза князя засверкали от гнева.
— Вы хотите сказать, что Мэри, несмотря на мое предупреждение, отправилась с графом во дворец Бенкендорфов?
— Вы должны простить ее, — умоляла Алида, — она так ждала этого бала! Он так много для нее значил…
— И они поехали вдвоем, без всяких сопровождающих? — Насколько я понимаю, да. А в чем дело? Дорога… непроходима?
— С дорогой все в порядке, — резко произнес князь, — но мне сообщили, что в окрестностях города замечена большая стая волков. Встреча с ними без всякой охраны может оказаться губительной.
Алида упала на диван:
— Они уехали, должно быть… некоторое время назад. Точно… сказать не могу.
— Я должен их догнать! — решительно произнес князь.
Он повернулся к двери, но Алида, вскочив с дивана, подбежала к нему.
— Пожалуйста! — закричала она. — Пожалуйста, возьмите меня… с собой!
Князь посмотрел ей в лицо. Девушка была бледна, а на щеке еще краснел след от удара Мэри. Но сейчас она забыла обо всем, кроме страха за кузину.
Она видела, что князь настроен решительно, и взмолилась:
— Я не могу оставаться… здесь одна… и думать о том, что может произойти.
— Хорошо — согласился князь. — Идемте!