— Бар Курана рядом, — сказал Шакнахай.
Он повернул на улицу поскромнее, более похожую на переулок. С одной стороны улицы теснились задние фасады зданий с плоскими крышами. На уровне второго этажа выступали балкончики; электрический свет едва пробивался сквозь узкие деревянные жалюзи. По другую сторону выстроились дощатые домики, среди которых расположилось несколько магазинчиков: изделия из кожи, булочная, ресторан, специализирующийся на блюдах из бобов, книжная лавка.
На этой же тесной улочке, совсем не к месту, обосновался бар Курана. Хозяин выставил на улицу несколько столиков, но никто не прельстился плетеными белыми стульями под зонтиками с рекламой «Чинзано». Шакнахай заглушил мотор, и мы вышли из машины. Я решил, что Чири еще не приехала или уже ждала меня внутри. Сердце у меня упало.
— Офицер Шакнахай! — К нам подошел человек средних лет, приветливо улыбаясь. Ростом он был с меня, но на пятнадцать — двадцать фунтов тяжелее, с редеющими, зачесанными назад темными волосами. Он обменялся рукопожатиями с Шакнахаем, после чего повернулся ко мне.
— Шандор, — произнес Шакнахай, — это мой напарник Марид Одран.
— Рад познакомиться, — отозвался Куран.
— Да будет с вами благословение Аллаха, — сказал я.
Во взгляде Курана промелькнуло любопытство:
— Спасибо. Принести вам чего-нибудь выпить? Я посмотрел на Шакнахая. — Мы сейчас как, на службе или нет? — спросил я.
— Нет, — решил Шакнахай.
Я заказал то, что обычно заказывал, а Шакнахай попросил что-нибудь не очень крепкое. Мы прошли за Кураном в его заведение. Все было так, как я себе, и представлял, и полностью соответствовало описанию Иржи: сверкающие хромированные со стеклом столики, белые плетеные стулья, великолепный бар в старинном стиле из полированного черного дерева, хромированные вентиляторы на потолке и, конечно же, множество пыльных искусственных растений по углам и в корзинках, свисающих с потолка.
Чирига сидела за столиком в глубине зала.
— Сюда, Иржи, Марид! — окликнула нас она.
— Вот и мы, — сказал я. — Могу я угостить тебя чем-нибудь?
— Не откажусь. — Она протянула свой стакан. — Сэнди! — Куран кивнул и пошел наполнять наши стаканы.
Я сел рядом с Чири.
— Знаешь, — неуверенно начал я, — я хотел обговорить с тобой одно дело. Не могла бы ты поработать в клубе?
— Ясмин говорила мне что-то, — сказала Чири. — Странная, однако, просьба!
— Послушай, я уже все рассказал. Долго ты собираешься на меня злиться?
Чири улыбнулась:
— Не знаю. Я получаю от этого огромное удовлетворение.
Мое терпение лопнуло.
— Чудесно, — сказал я. — Тогда поищи себе работу в другом месте. Я уверен, что такая большая, сильная каффрская женщина не останется безработной.
Чири это задело.
— Ладно, Марид, — произнесла она уже совсем другим тоном. — Замяли. — Она открыла сумочку, вытащила длинный белый конверт и подтолкнула его ко мне.
— Что это? — спросил я.
— Вчерашняя выручка из твоего идиотского клуба. Ведь ты должен каждый день приходить к закрытию, снимать кассу и расплачиваться с девочками. Или тебе и этим заниматься не хочется?
— Действительно, не хочется, — признался я, украдкой взглянув на конверт. В нем была куча денег. — Именно поэтому мне нужна ты.
— А для чего?
Я развел руками.
— Чтобы присматривать за девочками. И выбивать монету из клиентов. У тебя все это здорово получается.
Она наморщила лоб.
— Каждый день я приходила домой со всем этим в кармане. — Она похлопала по конверту. — А сейчас я буду получать от тебя несколько киамов за то, за се. Мне это не нравится.
Появился Куран с полными бокалами, я заплатил ему.
— Я предлагаю тебе больше, чем получают новенькие и недавно принятые на работу, — заявил я.
— Неплохо для начала, — поощрительно кивнула она. — Но, дорогуша, если ты хочешь, чтобы я занималась твоими делами, плати вперед. Я хочу пятьдесят процентов.
— Как компаньон? — От Чири, конечно, можно было ожидать чего угодно. Она загадочно улыбалась, демонстрируя свои длинные острые зубы. Чири была мне дороже пятидесяти процентов. — Хорошо, — сказал я.
Она заволновалась, словно не ждала, что я сдамся так быстро.
— Эх, надо было просить больше, — огорченно произнесла она. — Но танцевать я буду, только когда захочу.
— Идет.
— И название клуба останется старое — «У Чириги».
— Ладно.
— И я буду сама нанимать и увольнять. Не хочу иметь дело с этой жуткой Фаней, вдруг она умаслит тебя и ты примешь ее на работу. Она так нагружается, что начинает бросаться на клиентов.
— Не многовато ли, Чири?
Она показала зубки, точно волчонок.
— Запойные друзья — это ведь не подарок, правда? — сказала она.
Чири извлекла из случившегося всю возможную выгоду.
— Хорошо, ты кадрами будешь заниматься сама.
Чири отхлебнула из своего стакана.
— Между прочим, — заметила она, — я буду иметь пятьдесят процентов от всей выручки, не так ли?
Кошмарная Чири!
— Ну ладно, По рукам, — рассмеялся я. — Подбросить тебя до Будайена? Можешь приступать к работе хоть сейчас.
— Я уже была там. Оставила присматривать Индихар.
Заметив, что стакан ее опустел, она взяла его и сделала знак Курану.
— Хочешь сыграть, Марид? — Чири махнула рукой в глубину бара, где у Курана стоят Транспекс.
В эту игру играют два человека с имплантатами. Они садятся друг против друга и подключаются к машине. Первый игрок придумывает причудливый сценарий, который становится вполне реальной картиной для второго игрока, набирающего очки в зависимости от его адаптации к сценарию и выживанию. Второй игрок в свою очередь делает то же самое для первого.
В эту игру хорошо играть на деньги. Сначала я здорово струсил, услышав такое предложение, ведь пока играешь, совершенно забываешь, что это игра. Она кажется абсолютно реальной. Игроки имеют почти божественную власть друг над другом. У Курана стояла потрепанная модель, предохранители в которой давно устарели. Ходили слухи, что у некоторых игроков здесь случались кровоизлияния в мозг и спазм коронарных сосудов.
— Давай, Одран, — подбодрил меня Шакнахай. — Посмотрим, что у тебя получится.
— О'кей, Чири, — сказал я. — Сыграем.
Она встала и пошла к кабинке Транспекса. Я последовал за ней; Шакнахай и Куран присоединились к нам.
— Хочешь, сыграем на остальные пятьдесят процентов дохода от моего клуба? — Ее глаза заблестели над краем бокала.
— Я не могу. Папочка не одобрит этого. — В выигрыше я уверен не был, так как видел предыдущие результаты машинных игр. Наивысший результат в Транспексе был тысяча очков, а я от силы мог набрать восемьсот. На этой же машине наивысший результат составлял семьсот очков, вероятно потому, что бар Курана не привлекал таких заковыристых типов, как я.
— Лучше давай сыграем на содержимое этого конверта.
Идея ей понравилась.
— Меня это не разорит, — заявила Чири. Я не сомневался, что Чири может раздобыть денег, когда они ей понадобятся.
Куран принес всем лимонада. Шакнахай подвинул простенький стул поближе к экрану, чтобы лучше рассмотреть компьютерные образы иллюзий, создаваемых мной и Чири. Я опустил в машину пять киамов.
— Если хочешь, начинай первая, — сказал я Чири. — Хорошо, — согласилась Чири. — Забавно будет посмотреть, как ты попотеешь.
Она взяла модди Транспекса, подсоединила его к своему гнезду и нажала клавишу первого игрока. Я взял второй модди, пробормотал:
— Висмиллах, — и нажал клавишу второго игрока.
Сначала появился теплый искрящийся туман, местами радужный, переливающийся перламутровым блеском. Одран находился в середине облака, но оно его не тревожило. Было тихо и безветренно. Издалека веяло свежим морским воздухом. Затем все вокруг стало меняться.
Теперь он плыл в облаке. Он не сидел и не стоял, а легко и безмятежно дрейфовал сквозь пространство. Ничто его не волновало, ощущения были прекрасные. Постепенно туман стал рассеиваться. Вздрогнув, Одран понял, что он уже не в облаке, а в теплом, сверкающем солнечными зайчиками море.