— Спасибо, — сказал я. — Твоего предостережения не забуду по гроб жизни.
Мы вчетвером выбрались из машины и направились по выложенной плиткой дорожке к дому. Был теплый денек, и солнце ласково согревало мое лицо. Я был одет в белую галлебейю, а голову мне обтягивала вязаная алжирская шапочка. Это была весьма скромная одежда.
Мы проследовали за Камнем в зал на втором этаже. Когда мы проходили студию записи Абу Адиля, меня передернуло. Чтобы снять напряжение, я несколько раз глубоко вдохнул. Когда дворецкий впустил нас к хозяину дома, я уже обрел прежнюю уверенность в себе.
Абу Адиль и Умар сидели на больших подушках, расположенных полукрутом в центре комнаты. В середине на возвышении уже стояли несколько больших чаш с едой, кофейники и чайники.
Хозяева встали поприветствовать нас. Я сразу же заметил, что ни у одного из них не было встроенной электроники. Ко мне с широкой улыбкой подошел Абу Адиль. Он обнял меня и радостно сказал:
— Ахлан ва сахлан! — Что значило: «Приветствую тебя, угощайся!»
— Рад снова видеть тебя, о шейх. Пусть Аллах укажет тебе истинный путь.
Абу Адиль был доволен уже тем, что в поведении моем не было открытого вызова. Однако его встревожило то обстоятельство, что я взял с собой Кмузу, Сайда и Камня.
— Прошу тебя омыть пыль и грязь с твоих рук, — сказал он. — Разреши предложить тебе воды. И твоим рабам, разумеется.
— Осторожнее, дружище, — прорычал Саид под воздействием модди Майка Хаммера. — Я не раб.
— Конечно, конечно, — проговорил Абу Адиль, не теряя своей расположенности.
Мы устроились на подушках и обменялись еще несколькими традиционными комплиментами. Умар налил мне чашку кофе, и, принимая ее, я пожелал:
— Пусть стол твой всегда будет полон яств.
— Да продлит Аллах твою жизнь, — ответил Умар. Он не был в столь же радушном настроении, как и его босс.
Мы отведали ото всех блюд понемногу и мирно побеседовали. Единственным диссонансом прозвучало замечание Халф-Хаджа, выплюнувшего косточку оливки со словами:
— И это все, что у вас припасено?
Лицо шейха Реда вытянулось. Я с трудом удержался от смеха.
— Итак, — через некоторое время произнес Абу Адиль, — если не возражаете, перейдем к делу.
— Разумеется, о шейх, — охотно откликнулся я. — Горю желанием завершить нашу сделку.
— В таком случае верни модификатор личности, который ты унес из этого дома. — Умар передал ему небольшую виниловую сумочку, Абу Адиль открыл ее. Там лежали толстые пачки десятикиамовых банкнотов.
— Я хочу попросить еще кое-что, — сказал я.
Лицо Умара помрачнело.
— Ты идиот, если думаешь, что сейчас можешь расторгнуть сделку. Мы уговорились на десяти тысячах киамов.
Я проигнорировал это невежливое замечание и повернулся к Абу Адилю:
— Я хочу, чтобы ты уничтожил «Дело Феникса». Абу Адиль довольно захохотал:
— Ты удивительной человек. Я это знал заранее, потому что никогда не расставался с этим. — И он показал мне модди, записанный в тот злосчастный день. — «Дело Феникса» — мое спасение. Только благодаря ему я дожил до столь преклонного возраста. Вне всякого сомнения, оно мне снова понадобится. С ним я могу прожить еще сотню лет.
— Мне очень жаль, шейх Реда, — сказал я, доставая статический пистолет, — но я настроен решительно. — Я взглянул на своих друзей. В их руках тоже было оружие.
— Хватит глупостей, — переполошился Умар. — Вы пришли сюда, чтобы обменяться модификаторами. Давайте покончим с этим, а все остальное — в руках Аллаха.
Я целился в Абу Адиля, не забывая при этом пить кофе из чашечки.
— У тебя превосходная еда, о шейх, — сказал я, отставив чашку. — Я хочу, чтобы ты уничтожил «Дело Феникса». Я включал твой модди и знаю,
где оно находится. Кмузу и Саид присмотрят за тобой, а я тем временем пойду и достану его. Абу Адиль и глазом не моргнул.
— Ты блефуешь, — уверенно сказал он, разводя руки в стороны. — Если ты включал мой модди, то должен знать, что существуют копии. Модди может подсказать, где находится одна или две копии, но только Умар знает об остальных. Тебе не найти их.
— Черт, — воскликнул Халф-Хадж, — спорю, что смогу заставить его заговорить!
— Не стоит, Саид, — сказал я, понимая, что Абу Адиль прав.
Мы зашли в тупик. Уничтожить копию здесь, распечатку там ни к чему не приведет. Нам не уничтожить саму идею «Деда Феникса», ведь Абу Адиль никогда не согласится от нее отказаться.
Кмузу наклонился ко мне:
— Вы должны убедить его отказаться от этой идеи, яа Сиди.
— А как?
— Не знаю.
У меня оставался последний козырь. Не хотелось, правда, его использовать. Если он не поможет, Абу Адиль выиграет, и я никогда не смогу защитить свои интересы и интересы Фридлендер Бея. Но делать было нечего.
— Шейх Реда! — медленно и отчетливо проговорил я. — В твоем модди было много всякого.
Я узнал потрясающие вещи о твоих делах и о том, что ты замышляешь.
Абу Адиль впервые за все время выказал беспокойство.
— О чем ты говоришь? — неуверенно спросил он.
— Тебе, конечно, известно, что ортодоксальные религиозные лидеры не одобряют внутричерепные имплантаты. Я не знаю ни одного имама, который подвергся бы подобной операции. Поэтому ни один из них не сможет включить твой модди и узнать все непосредственно. Но я разговаривал с шейхом Аль Хаем Мухаммадом ибн Абдурахманом, из мечети Шималь.
Абу Адиль уставился на меня широко раскрытыми глазами. Мечеть Шималь была одной из самых больших в городе. Суждения, высказанные ее авторитетами, часто обретали силу закона.
Конечно, я блефовал. Я даже не переступал порога мечети Шималь. Имя имама, разумеется, я только что придумал.
— Что же ты рассказал ему? — Голос шейха Реда дрогнул.
Я усмехнулся:
— Подррбно описал все твои старые грехи и преступления, которые ты собираешься совершить. В этом деле есть одна тонкость. Трудно сказать, сможет ли модификатор реально существующей личности служить доказательством в суде Шариата. Мы-то знаем, что может. Ведь он надежнее любого детектора лжи. Однако имамы, да благословит Аллах их праведные души, до сих пор ведут дебаты. Может пройти еще немало времени, прежде чем они примут закон. Но тогда уже может быть поздно, и ты окажешься в большой беде.
Я подождал, пока до него дойдет смысл сказанного. Всю эту вполне правдоподобную историю я придумал только что. Ведь ислам вполне мог растеряться перед подобным вопросом, как и перед любым другим, имеющим отношение к какому-нибудь техническому новшеству. К примеру, как соотносится наука о дополнительных возможностях человеческого мозга с учением Пророка Мухаммеда, да будет с ним мир и благословение Аллаха.
Абу Адиль беспокойно заерзал на своей подушке. Вероятно, он выбирал из двух зол меньшее: уничтожить ли «Дело Феникса» или предстать перед суровыми представителями Посланника Бога. Наконец он облегченно вздохнул.
— Вот мое решение, — сказал он. — Предлагаю вместо себя Умара Абдул-Кави.
Я засмеялся. Умар издал отчаянный вопль.
— Он-то нам на что сдался? — недоуменно вопросил Халф-Хадж.
Ты, верно, уже знаешь, что Умар лично занимался многими неблаговидными делами, — продолжал Абу Адиль. — Его вина не меньше моей. Но у меня есть власть и влияние. Конечно, этого недостаточно, чтобы сдержать гнев исламской городской общины, но, может быть, достаточно, чтобы переключить этот гнев на кого-нибудь другого.
Я сделал вид, что обдумываю его предложение.
— Да, — задумчиво проговорил я. — Им было бы трудно осудить тебя.
— Но совсем не трудно осудить Умара. — Шейх Реда посмотрел на своего помощника. — Мне очень жаль, мой мальчик, но ты сам виноват. Мне все известно о твоих замыслах. Из модди шейха Марида я узнал о твоем разговоре с ним, в котором ты предложил ему избавиться от меня и Фридлендер Бея, и о том, как он отверг твое предложение.
Лицо Умара смертельно побледнело.
— Но я не собирался…
Абу Адиль не сердился; казалось, он был искренне опечален.