Выбрать главу

Мадонна со звездами

В туманной Бельгии, где дали серебристые, В местечке небольшом, над пеной волн морских Стоял убогий храм, куда влеклись туристы Взглянуть на временем нетронутый триптих. Прелестный образец старинного уменья, Бесценный чудный дар ушедших мастеров, Служащий вызовом столетиям и тленью Изящной свежестью неблекнущих цветов. С ним рядом, диссонанс искусству кватроченто, Мадонна-статуя с фарфоровым лицом В плаще со звездами блестела позументом И льном мишурных кос под стразовым венцом. В игре горящих свеч загадочной и зыбкой Она, шокируя заезжих знатоков, Дарила розовой фабричною улыбкой Нехитрую семью умильных рыбаков. И сторож старичок, гостей встречая в храме, Хвалил им живопись прадедовских икон, А сам с толпою пел тропарь Небесной Даме И видел, как народ идет к ней на поклон. Когда-же ветер выл, лохматились буруны И океан ревел, неистов и жесток, Рыбачки вешали игрушечные шхуны К звездам ее плаща и плакали у ног. Ударила война — Все жители бежали Под неумолчный гул германских батарей, Но сторож не ушел и, тень в стране печали, Остался на посту у замкнутых дверей. Когда-ж, ломая брешь в оживе обгорелом, Снаряд засыпал храм камнями и золой, С молитвой он вошел и вынес под обстрелом Из церкви статую с отломанной рукой. Он шел под градом пуль, под визгами шрапнели, Он шел и нес ее — властительницу грез… Он падал и вставал и к вожделенной цели Мадонну на плечах заботливо донес. И здесь, в кругу друзей, гордясь священной ношей Сказал, торжественно, распрямясь во весь рост: — Смотрите, вот она… Я спас ее от бошей, Мадонну кроткую в плаще из Божьих звезд! Засыпал страшный взрыв старинную икону, Пусть боши стерегут и прячут черепки, Но я не мог уйти, оставив им Мадонну, — Ей в храме столько лет молились рыбаки… Когда-же ветер выл, лохматились буруны И океан ревел, неистов и жесток, Рыбачки вешали игрушечные шхуны К звездам ее плаща и плакали у ног.

Медальон

В кабинете дремлят фолианты В переплете из тисненной кожи… Наших дней поддельны бриллианты, Драгоценности отцов куда дороже… Со страниц глядят, решая спор, Короли и их жеманный двор. Шелестят расшитых роб брокары, Тонких шпаг поблескивает жало, О любви щебечут нежно пары… В те года сердца Нинон пленяла, А умом и грацией вдвойне Славилась маркиза Севинье. Ее письма знает теперь каждый… А маркиз? Кто помнит о маркизе? Авантюр он был сжигаем жаждой, Видел счастье в ласковом капризе, С умною женой не ладил он И любил веселую Нинон. Не одну. Ценя красавиц чары, В честь их всех он осушал бокалы. Шелестели пышных роб брокары, Тонких шпаг поблескивало жало… В поединке доблестно убит, Он давно в семейном склепе спит. Из прадедовского замка из Бретани, — Вся в слезах одолевая мили, Прибыла маркиза на свиданье С мужем — к свежевырытой могиле. Черный гроб, засохшие венки… Ни письма, ни слова, ни строки… И маркиза, вытирая глазки, Шлет сопернице посланье и привет: — Может быть в минуту нежной ласки Вам маркиз оставил свой портрет? Ей в ответ учтивая Нинон Золотой прислала медальон. До сих пор хранит он в черных бантах Тонкий профиль гордого вельможи. В кабинете дремлят фолианты В переплетах из тисненой кожи И встают с поблекнувших страниц Призраки давно забытых лиц.