Сколько-б люди ни жили, сколько-б слов ни писали,
Громких слов — Милосердье, Гуманность и Долг, —
Но хранят всех времен вековые скрижали
И написано кровью на железе и стали:
Человек человеку всегда будет волк.
Не в безвестных полях мирового простора,
Где чужая нам жизнь в чуждых землях кипит,
В двух шагах, рядом, здесь, в рудниках Джалайнора,
Безответная ставка жестокого спора,
Гибнут сотнями люди, край кровью залит.
Плотно сжатые строчки пестрят деловито
И кричат со столбцов телеграмм и газет,
Что в разрушенных копях нет счета убитым,
Погребенным в обвалах, водою залитым.
И надежды на помощь, спасенья им нет.
Гибнут люди не там, не в пространстве, не где-то,
А знакомые, близкие, здесь, в двух шагах…
Те, кого мы встречали улыбкой привета,
С кем текла наша жизнь общим солнцем согрета,
С кем делили мы горе и радость и страх,
Мирно дремлют дома, улыбаются лица
И сверкают вдоль улиц приманки витрин,
Элегантных прохожих снуют вереницы,
А кровавой рукой жизнь листает страницы
Здесь у ближних холмов, у соседних долин.
И помочь мы не можем, понять мы не в силах
Для кого и кому эти жертвы нужны,
Что пожнет победитель на свежих могилах
Безоружных людей, сжатых в шахтах унылых,
Беззащитных рабочих, не знавших вины?
Что пожнет победитель? Какие награды
Смерть и муки погибших ему принесут?
Тихо спят снежных сопок немые громады
И безмолвствует пастырь смятенного стада
И молчит человечий и божеский суд.
Переправа
Изба-ли, дворик постоялый.
Все ладно. — Был бы лишь ночлег!
Прилег измученный, усталый,
С дохи не счистив грязный снег.
Мороз стучал по стылым бревнам.
Очаг дымил чадил — не грел
И полный месяц светом ровным
В окно замерзшее глядел.
Гляди… Уж рады ли, не рады.
Переночуем до утра.
За нами красные отряды,
А перед нами Ангара.
И вдруг толчок… Вскочил спросонка,
За грудь схватился, поглядел…
И точно шепчет кто в сторонке:
— Вставай, не мешкай, час приспел.
Бужу прия. еля: — Что надо?
Толкую: — Ехать нам пора, —
За нами красные отряды,
А перед нами Ангара,
— Куда? В уме ли ты? — Поедем…
Да ночью как будить людей?
В руках грохочет сбруя медью
И валит пар от лошадей.
Уселись в сани. С Богом, трогай!
Подняли вверх воротники,
Кати неезженной дорогой
На лед незнаемой реки.
Спустились вниз. Держись, не падай,
С врагом не кончена игра, —
За нами красные отряды,
А перед нами Ангара.
С пути не сбились? — В самом разе!
Э, вон на льду, где сдуло снег,
На ярко блещущем алмазе
Лежит убитый человек.
Расстрелянный… Второй и третий…
Кровь черным разлилась пятном…
Дорогу трупами отметил
Нам красный, свой-ли военком?
Ну, милые!… Несутся кони,
Полозья звонко режут лед,
Гляди, не видно ли погони.
Лишь вьюга снег метлой метет.
Повис над снегом гул неясный
И полный месяц светит нам,
Дробь перестрелки там у красных
Рвет зимний воздух пополам.
Вдруг остановка… Звон зловещий…
И вдрогнул пласт осевший льда.
Из под копыт нам в сани хлещет
Мечом разящая вода.
И слились звуки в общем стоне:
Храпели кони, лед, трещал…
На помощь, братцы. Тонем, тонем!
Войной пошел старик Байкал…
Да, сердце страхом нам ужалить
Судьба решила в первый раз…
По Ангаре с верхов шла наледь
И сам Господь нас чудом спас.
Кричим! Да тут не до истерик…
Пустились вскачь! Сиди ровней
И кони вынесли на берег
Обледенелый груз саней.
Тогда за крест мы оба взялись
В сияньи брезжевшем утра…
За нами красные остались
И бушевала Ангара!
Все то же
Потому что в стекла окон мутных
Тихо осень стукнула рукой,
Захотелось мягкого уюта,
Манят кресло, книги и покой.
Захотелось чьей-то светлой ласки,
Прочного оседлого жилья.
Где-б склонять по дедовской указке
Я могла: Мое, мои, моя…
Где-б мои дрова в моем камине
Расцветали искрами в золе,
И неслышно крался вечер синий
В мой покой и по моей земле,
Где-б со стен, как в повести старинной,
Как когда-то в детстве снилось нам,
Бабушек и тетушек ряд длинный
Из потертых улыбался рам,
И под их родным знакомым взглядом
Там в углу, где риз сияет медь,
Засветить привычную лампаду,
И без страха жить и умереть…
Так устала; так устали все мы
От позорной, нудной суеты,
Пересказов той же старой темы,
Перепевов той-же нищеты.
Жизнь прошла обидою беспутной,
Недалек обещанный покой…
И не даром в стекла окон мутных
Тихо осень стукнула рукой.