И всё же, кажется, страж не был напуган происходящим.
- Вы ведь здесь, не так ли? - заметил он с улыбкой на потрескавшихся от мороза тонких губах. - Раз метрополия знает больше нас про этого неведомого зверя, значит, вам и карты в руки. Вы поймите, у нас такие вещи нередко случаются. Как не берегись, а хорошо ещё, если дети успеют из школы вернуться, до того как их родители пропадут, не от вьюги, так от зверя лесного или просто в бездне сгинув...
- А что, многие возвращаются? - поинтересовалась любопытная Маия, не представляя, с чего бы ей захотелось вернуться в это царство вечных снегов.
Его улыбка расширилась, обрела искреннее, довольное тепло.
- Все до одного. Здесь их дом. Ради него они живут на свете.
Тамия вышла на улицу, где уже и следа не осталось от огромной рыбины. Слой снега вместе с ошмётками кожуры выгребла на соседнюю ветку весёлая стайка девочек с граблями. Вокруг снова царила белоснежная тишина, в которой любой звук заглушался толстыми мягкими сугробами.
Всё вокруг было так похоже и не похоже на её родной Лицей. Такая же преемственность младшего поколения перед старшими. Такие же недетские взгляды в глазах детей. Но тут, в этой засыпанной снегом деревне, всё это казалось каким-то... естественным. Суровая атмосфера, подстёгиваемая расходящимся под вечер вихрем, тяжёлые условия, к которым эти люди привыкли, к которым относились, как к данности. Они сформировали здесь общество рабочих людей, которые дорожили своей жизнью и готовы были зубами вырывать у природы уважение к себе.
Знакомые ей лицеисты тоже противопоставляли себя муштрующему их начальству. Но для них это было несправедливой борьбой с угнетающим их коварным врагом, против которого можно попытаться схитрить, у которого можно выпросить поблажку. В здешних ребятах, да и взрослых тоже, отсутствовал этот дух сомнения, которым полнился Осиновый Дол. Здесь всё было честно и жестоко. Хочешь выжить - борись за это!
Прямо сейчас в узких окошках, забранных тяжёлыми ставнями от набрасывающегося на них снега, зажигались весёлые огоньки. За этими окнами продолжались дневная работа. Матери учили своих дочек шить, убирать и готовить. Отцы стучали молотками, а сыновья искали для них подходящие доски и гвозди. Практически из каждого дома доносился весёлый смех и добродушное кряхтение стариков. Несмотря на ледяную стужу на улице, этим людям было тепло и хорошо рядом друг с другом. Все прочие тут просто не задерживались, не выживали.
Лицей - это хладный механизм. Мёртвая часовая игрушка, ограняющая попавших в её сети людей, вытачивая из них для себя новые винтики и шестерёнки.
А эта морозная, заснеженная деревня - живой, урчащий зверь, имя которому - человек. Когда он подымается на дыбы - все вокруг бегут, не оглядываясь. Его можно ранить, и потечёт живая, настоящая, горячая кровь.
Когда на свалку выбрасывают искорёженный винтик, из него может потечь только чёрное машинное масло.
- Мне кажется... мне бы понравилось остаться жить здесь, - произнесла она, когда они наконец добрались до дома и вошли в сухую, холодную прихожую. - Может быть, навсегда.
7. Прощание
И кто бы знал, что моё желание так быстро исполнится.
Шипят в согретой после стольких усилий печи продрогшие под снегом дрова. Труба утробно гудит, прогоняя сквозь себя раскалённый воздух. Скоро угли прогорят, и можно будет наконец-то закрыть заслонку. Впервые за несколько дней горячая еда. Не лезет в горло. Маия взволнованно смотрит на меня через стол, даже она заметила, что я какая-то ненормальная этим тихим вечером.
А я осторожно и не спеша съезжаю с катушек, запертая здесь царящим снаружи снежным вихрем. Всю дорогу до этого проклятого Богом озера я старательно отвлекалась, не давала себе ни минуты покоя, назубок заучила карту, лишь бы только они не лезли в мой разум. Но сейчас уже слишком поздно. Завтра через мою жизнь словно проходит толстая красная черта, и чья-то кровь оросит только что выпавший пушистый снег. Я знаю это так беспросветно-точно, как если бы сам Господь показал мне сплетённую нить моей судьбы. В общем-то, всё так и было...
Мысли разрывают мою голову на части.
Когда я вошла в кабинет к Невидимке, не было никаких приветственных фраз, никаких игр слов, к которым я так тщательно готовилась. Он просто посмотрел на меня - и сказал:
Ты уже всё поняла, не так ли.