Который, впрочем, не принёс ей долгожданной надежды.
- Спаси меня, сестрёнка... - тихо бормотала Тамия, словно боясь забыть, что хотела сказать, словно боясь потерять человеческую речь. - Они правы, я уже чувствую горячее дыхание приближающегося зверя. От него не сбежать, не вылечиться и не защититься... он уже внутри меня, в моей крови, скапливается... там, внизу... - она незаметно показала рукой себе на живот, и Маия передёрнулась, когда вспомнила, какие жуткие, до ужаса захватывающие и распаляющие истории о превращении в мерзкотрога рассказывала в общежитии одна экспертка со старших курсов. - Я не хочу умереть так... когда сознание медленно гаснет, утопая в черноте, а тело одновременно тонет в собственной грязи, в похоти. Они же всё равно убьют меня, сестрёнка... дай... прошу, дай мне... умереть, не запятнав любовь к тебе...
Маия тихо опустилась на одно колено, дотрагиваясь до горячего лба сестры губами. Её тут же бесцеремонно оттащили за локоть назад, резко вздёргивая на ноги.
- Даже и не думай! - недовольно вскричал седой старикашка, сверля её обвиняющими глазами. - Это только спровоцирует монстра!
- Время пришло, - добавил высокий Посланник, всем своим лицом символизируя вселенское безразличие и спокойствие. - Время всякой вещи под небом. Время рождаться и время умирать...
Сама не чувствуя своей левой руки, Маия занесла меч над беззащитной шеей подруги, которая так и отправилась на бой без шлема. Старик вдруг схватил своей рукой лезвие и разочарованно покачал головой.
- Глупая, - промолвил он почти с жалостью, из ниоткуда проявившейся в голосе. - Всему тебя учить надо...
Повинуясь его Смерть Несущей Силе, клинок в одно мгновение очистился от тысячелетней ржавчины, стал вновь острым и смертоносным, как при его изготовлении.
Тамия улыбнулась уголками губ. Подбадривая её.
Даже сейчас она готова была спросить: не больно ли тебе, дочка? Хорошо ли тебе видно твоим бедным единственным глазом?
Маия почувствовала, что давно перестала дышать. Она замахнулась и рывком опустила меч вниз, рассекая воздух с пронзительным гулом.
* * *
Она полностью лишилась сил. Непонятно, как она вообще нашла в себе силы нанести удар.
Рухнув на колени возле быстро остывающего под ледяным ветром тела, она продолжала прижимать отрубленную голову к шее и беззвучно шептать: - на место... на место!
Оросившая покрытую инеем траву свежая кровь давно свернулась. Кожа трупа заледенела, и теперь казалась нечеловечески-белой, ледяной, покрытой сетью мелких трещин от постоянной встряски.
Маия ни на что не обращала внимания. Все деревенские уже разошлись, спеша оказаться подальше от опасной сумасшедшей, противившейся Посланнику Божьему. Старик и его ангел ушли, оставив её совсем одну. Девочка сама совсем замёрзла, дыхание через раз вырывалось из застывшего горла неровными клубами пара, но она и не замечала царящего лютого холода.
Попытавшись обнять обмороженную голову, которую баюкала на руках, молодая девушка уткнулась взглядом в твердокаменный, мешающий ей нагрудник и с остервенением сорвала его, разрывая к чёртовой матери ремешки и отбрасывая сломанную деревяшку прочь. Она принялась с тем же рвением срывать и остальные части доспехов, но тут заметила прижатый крепко-накрепко к кольчуге сложенный листок бумаги, трепещущий на ветру у неё под сердцем. Когда чудовище ударило по её нагруднику, бумага оказалась немного смята и надорвана, но в целом всё ещё сохраняла своё предназначение.
Девочка беззвучно, обледенелыми пальцами обожжённой правой руки отсоединила листок от впечатавшихся в него колечек кольчуги и развернула. Письмо. Последнее, прощальное письмо.
«Привет, Маия.
Зачем нам с тобой эти выдуманные кем-то имена? Ты ведь просто моя младшая сестрёнка. Всё так просто.
Я не хочу писать о тех, кто послал нас сюда. Они просто не стоят упоминания. Только прошу об одном: не пытайся никому за меня отомстить. Живи. Просто живи и, раз уж тебе пришлось уплатить за это такую страшную цену, постарайся выжать из этой жизни всё, что только можно.
Я всё повторяю это слово, как будто это на самом деле просто...
Знаешь, какие дурацкие мысли приходят сейчас в голову? Вроде того, чтобы написать, как будто бы я никогда тебя по-настоящему не любила. Самой противно писать такие слова, но выхода нет, я виновата пред тобой уже за то, что такая ерунда приходит мне в голову в такую минуту.