Коэн затянулся трубкой, они сидели рядом, и его плечо упиралось в плечо Алекса.
- Придется прогнать тебя с гор, - выдохнул он. - Я боюсь за коз. - Он потрепал его за шею и передал трубку. - Так ты почувствовал, как качнулась земля?
- С ней-то? Мы были в лодке, я не разобрал. А вот лодку мы здорово раскачали... - Алекс зажег потухшую трубку. - А ты не подумываешь жениться, обзавестись детьми?
- С меня хватит. В мире слишком много красивых женщин, чтобы жить с какой-нибудь одной.
Встав по ветру, Алекс помочился с обрыва.
- Чушь.
- Она умерла три года назад, Алекс. Для меня это прошедший этап.
- Может быть, ты и прав. - Алекс забрался на тропку. - Но тебе же не хватает заботы?
- Если бы я был женат, мне бы не хватало гор. - Коэн бросил последний взгляд на Чан-Шань. - С деньгами, которые мы заработаем на Стиле, мы сможем трахаться в Бангкоке до самой смерти, и еще на похороны останется.
Алекс протянул руку и постучал костяшками пальцев по голове Коэна.
- Чтобы не сглазить.
- Знаешь, когда я падал с того моста, - сказал Коэн, - я в какой-то момент почувствовал, что мне все равно - жить или умереть.
- Я и говорю, тебе чего-то не хватает. Как и мне. Ноль эмоций - вот что. Полу хорошо: у него есть Ким. Они любят друг друга, и она сейчас ждет его в Катманду. А у нас с тобой никого.
Алекс убрал трубку.
- С тех пор как я побывал во Вьетнаме, я все никак не вернусь оттуда. Сюда я как бы только заглядываю. А иногда и заглядывать не хочется. Ненавижу человекоживотных.
- Не мучай себя так. - Он обнял Алекса на ходу. - Расскажи-ка мне лучше о той женщине в Бангкоке. Может, я тоже захочу с ней потрахаться.
- Она и не притронется к тебе, Коэн.
- Знаешь, мне приходит мысль вернуться в Париж. Если я смог жить здесь, то смогу жить где угодно. Это ведь мой дом. - Коэн сорвал травинку и принялся ее жевать. - Ты действительно хочешь на ней жениться?
- Я хочу, чтобы она была рядом. Хочу видеть ее лицо каждое утро, хочу, чтобы у нас были дети. Хочу чувствовать ее тело, обнимать его.
- Может, и мне этого не хватает.
- Ты же знаешь, время лечит любые раны.
- Тебе лучше знать.
- В хвосте плохо плестись из-за того, что приходится месить ногами конское дерьмо.
- Я вырос в Монтане и точно знаю, что дерьма всегда больше на подъеме. Это один из семи неизменных законов Вселенной.
- Немудрено с такой тяжестью. Как во Вьетнаме.
- А что там?
- В основном М-16. Несколько гранатометов, значит, и гранаты где-то здесь, на какой-нибудь лошаденке. Под тряпкой не разберешь.
- Проклятое ЦРУ! Неужели им не надоело воевать?
- Война - выгодное дело. Самое выгодное. Тебе известен один из самых плохо хранимых секретов о Вьетнаме? Мы же влезли туда, чтобы защитить ЦРУ, одно из звеньев их наркобизнеса в Золотом Треугольнике.
- Нет, я этому не верю.
- Спроси любого парня, работавшего в "Эр Америка" - грузовом транспорте ЦРУ - в шестидесятых, и он расскажет тебе о тоннах героина, которые они ежемесячно вывозили из Лаоса, Камбоджи и Южного Вьетнама, черт, да мы целые лодки этого дерьма сплавляли иногда с речной охраной по Меконгу. ЦРУ грузило все это на самолеты и отправляло в Штаты, чтобы там были подобрее и посговорчивее, а миллиарды вырученных долларов шли на уговоры Конгресса и генералов, когда те чему-то противились. - Алекс спихнул с тропинки камень. - Когда мы убрались из Вьетнама, ЦРУ потеряло один из своих основных финансовых источников, малыш.
- У тебя мания подозрительности, Алекс.
- Если и да, то она основывается на том, что я видел и знаю. - Алекс замедлил шаг, чтобы посмотреть вперед, туда, где тропинка сужалась, и начал забираться на скалу. - Здесь опасно, могут быть обвалы из-за дождя, да еще эти тяжело нагруженные лошади... После этого я полностью охладел к Штатам...
- После чего?
- После того как понял, что наше общество зиждется на войне, что мы не можем существовать ни экономически, ни психологически, если у нас нет объекта для ненависти.
- С этой целью мы изобрели коммунистов. Те, против кого я воевал во Вьетнаме, даже и не слыхали про коммунизм. Они просто защищали свою родину от агрессоров, как поступал бы на их месте любой американец.
- До них мы ненавидели немцев и япошек, еще раньше - испанцев, мексиканцев, а еще раньше - англичан. - Коэн остановился, чтобы вытащить колючку из ноги. - Когда-нибудь мы подружимся с русскими и возненавидим итальянцев и голландцев или самоанцев и мадагаскарцев.
- Брось это. Ненависть порождает еще большую ненависть, так же как и одна война - другую. Мы же здесь, в этих волшебных горах, а не в Штатах. Забудь о мерзавцах из Пентагона и о налогоплательщиках, что их кормят, и наслаждайся тем, что видишь.
- Я вижу, что у нас авария.
Коэн побежал вперед, увидев, что одна из лошадей, поскользнувшись на краю тропки, упала на колени, ее передняя и задняя ноги свешивались со скалы. Те, что были привязаны впереди и сзади нее, попятились от неожиданного рывка веревок. Лошадь дернулась и, в ужасе заржав, полетела в Кали. Две шедших сзади и одна из передних лошадей стали сползать с тропки вслед за ней. Увидев, что четвертая лошадь тоже соскользнула с края, один из тибетцев рванулся вперед и резким взмахом сабли отсек остальных.
Коэн и Алекс бросились с тропки к обрыву и прыгнули в реку. Какой-то тибетец упал вместе с лошадью, он кричал и махал руками, а река уносила его прочь, яростно кружа.
Коэн по отмели побежал к лошади, лежащей со сломанным хребтом поверх груза. Он дернул за повод, пытаясь вытащить ее голову из воды. С вытаращенными глазами и раздувающимися ноздрями лошадь судорожно дергала передними ногами. Обшивка груза лопнула, и сквозь струю воды он увидел черный блеск винтовок.
- Сэм! - крик Алекса был едва слышен сквозь рев Кали. Коэн увернулся от удара копыта и встал на колени, пытаясь взгромоздить голову лошади себе на плечо, босые ноги скользили по дну. - Сэм! - яростно размахивая руками, кричал Алекс. Он потряс головой, показывая на лошадь. Двое тибетцев осторожно спускались со скалы; остальные бежали вниз по тропке туда, где спрыгнули в воду Коэн и Алекс. Алекс опять позвал его. Коэн отпустил лошадь и, с трудом преодолевая течение реки, по колено в воде пошел вверх, туда, где возле лошади с перебитыми ногами стоял Алекс.
- Смотри-ка!
Нагнувшись, Коэн увидел какой-то серый металлический предмет менее трех футов в длину, похожий на насос или компрессор цилиндрической формы. Он лежал на отмели там, где лопнула обшивка груза. Алекс ползал в воде, пытаясь ощупать его сбоку и снизу.
- Что это? - крикнул Коэн.
- Бомба!
- О Господи! Сматывайся же оттуда! - Схватив Алекса за руку, он толкнул его к берегу.
Тот вырвался, упал в воду, затем встал и, подбежав к бомбе, опустился рядом с ней на колени.
- Алекс! - Вернувшись, Коэн стал его трясти. Река подсекла его ноги, он упал, и течение понесло его вниз. Колени бились о камни. Ему удалось встать, и он побрел против течения. Алекс бежал к берегу. Первый тибетец спрыгнул в воду и направился мимо него к середине реки. Алекс буквально выдернул Коэна на берег. - Если мы не убежим, нас прикончат. Там же детонатор!
- Что?
- Плутониевый детонатор для ядерной боеголовки.
Коэна бросило в дрожь. Он побежал за Алексом вверх по обрыву к тропке мимо мирно стоявших лошадей, которых держали под уздцы оставшиеся тибетцы. Стил и Элиот топтались между скалой и последней лошадью.
- Клем, - крикнул Алекс, - нужна веревка, чтобы вытащить лошадей.
Стил загородил тропинку.
- Там оружие?
- Кто его знает? - Алекс протиснулся мимо него.
Они добежали до носильщиков.
- Плохие люди, - задыхаясь, выпалил Алекс первому из них, показывая на тибетцев. - Они всех вас перебьют. Бросайте все и бегите в горы. Бегите!
Гоутин и Пол спешили к ним навстречу.
- Назад! - крикнул Алекс.
Тяжело дыша. Пол поднял свою огромную руку.
- Успокойся, малыш! Что происходит?
- Там детонатор для ядерной бомбы, - сказал Алекс, сдерживая дыхание, - остальное, наверное, на других лошадях.