- А что ты делала все это время, пока я развлекался в Африке?
- После моего провала в Ви они отправили меня назад в Брюссель, пока не напали на твои след. Я уже была на пути к Марселю, когда ты, подстрелив Морта, исчез. Потом они узнали, что ты звонил в эту гостиницу в Эксе, и предположили, что ты направляешься в Ноенвег, поэтому меня перебросили туда. Ты добрался быстрее, чем они ожидали. - Ее нога в чулке скользнула под отворот его штанины. - Но из тебя никогда не получится agent clandestin.
- Да?
- В Ноенвеге ты встал со своим биноклем прямо напротив солнца. Лу увидел отблеск. Они предположили, что ты захочешь обыскать дом, и оставили там меня, чтобы я схватила тебя, поскольку я была единственной, кого ты не видел на крыльце. Они вернулись в горы с потушенными фарами. Я знала, что они после Ви не доверяют мне, что не уедут слишком далеко, чтобы не дать мне возможности предупредить тебя. Я так обрадовалась, когда тот грузовик спугнул тебя. И я никак не ожидала, что ты вернешься.
- Я совсем не удивился, увидев там тебя.
- Я чуть не убила Джека, когда он избил тебя, но я была в таком смятении. Тогда у меня в голове еще не было плана. Но в конце ты стал упоминать то, о чем я говорила тебе и что было правдой. Это никак не входило в ту роль, которую я должна была разыгрывать перед тобой - ты говорил о моем муже и прочее, - и я знала, что они скоро убьют меня. И я боялась, что ты расскажешь им о Поле.
- А что тебе Пол?
- Ничего, кроме того, что он твой друг. Но я понимала, что, как только они схватят его, вам обоим конец.
- Почему?
- Вы единственные, кому известно, что произошло. Разделавшись с вами, они сразу бы оказались в полной безопасности.
- А как с тобой?
- Я даже не знаю, зачем ты им... это мой шанс, на который я рассчитываю. Мне нечего разоблачать, кроме того, что мне известно по слухам.
- Я все расскажу тебе.
- Давай оставим это, найдем Пола и исчезнем - прошу тебя.
- И позволим им спокойно жить?
- Ну и что? Давай и сами жить, а не копаться в их грязных делах.
- Кому было нужно посылать атомную бомбу в Тибет?
- А, это та самая история, которую, как предполагалось, ты будешь рассказывать, это то, что, как они говорили, ты мог рассказать мне. Это была твоя роль.
- Господи, но ведь так и было, Клэр, я видел это.
- Это идиотизм! Кто отважится на такое?
- Возможно, они думали, что это обойдется без последствий или же будет локализовано. Средство для оказания давления на китайцев, чтобы выгнать их из Тибета, хитроумная победа над распространившимся в мире призраком коммунизма.
- Кого бы они обвинили?
- Может, китайцев? Не знаю. Или русских, или индусов, или нас...
- Я никогда еще в своей работе не сталкивалась с подобным замыслом. Когда ты рассказал мне об этом в Афинах, я поверила тебе только наполовину. - Она подергала свои короткие волосы. - Но ведь я никогда не понимала, что происходит. Они наверняка не рассказали бы мне.
- А что такое Ноенвег?
- Укромное место для встреч. Я раньше никогда не знала о нем. Там был кто-то из начальства. Должно быть, Морт позвонил ему после того, как они вышли на тебя в Марселе.
- Кто это?
- Лу. Он из округа Колумбия.
- Морт американец?
- Никто не знает, кто есть кто в этом деле.
- Я должен знать.
- Я не очень-то смогу тебе помочь. Три года я работала на них в Брюсселе как мнимый внештатный репортер, а фактически занималась сбором всякого рода информации на всех представителей ЕЭС и НАТО, кроме американцев.
- Какой информации?
- О численности и расположении войск, о переброске техники, дислокации ракет, о том, кто с кем спит и тому подобное. Я полагала, что США лишь проверяют своих сотрудников.
- Тебе было настолько все равно, что ты даже не спрашивала, на кого ты работаешь и как они используют твои сведения?
- После смерти мужа мне действительно было все равно. Я на самом деле любила его, Сэм.
- Никто не сомневается в этом.
- Год спустя после того, как умер Тим, я все еще не могла оправиться и по-прежнему ненавидела тех, кто его убил. В "Times" я наткнулась на объявление о том, что требуется специалист в области международных отношений, который должен "свободно владеть иностранными языками". Французский с немецким я знала как родные, потому что я - француженка и выросла здесь.
- А в Афинах у тебя был американский паспорт.
- Он был фальшивый.
- Ты американка?
- Настоящая я? - На ее щеках обозначились ямочки. - Она была француженкой.
- Как ее звали?
- Ее больше нет, похоронили. Принимай меня такой, какая я есть.
- У тебя словно выросла новая голова.
- Я - змея, пожирающая свой хвост, милый.
- Значит, ты позвонила по этому объявлению в "Times"?
- Да, и через месяц они мне ответили. Я должна была работать в Брюсселе. Мне вскоре это наскучило, но как-то помогало забыться. Я окунулась в этот мир, в мир, где отсутствуют какие бы то ни было понятия, представления о добре и зле, где есть только какие-то одни силы и им противодействуют другие, а в основе лежит всепрощающая и всепозволяющая ненависть. Это было как раз то, что мне надо. Но прошло несколько месяцев, мои раны зарубцевались, я начала прозревать, и многое увиденное стало шокировать меня и не забывалось. Я менялась, но не подозревала насколько до того, как встретилась с тобой.
- До того как встретилась с тобой, - пропел он фальцетом. - Чушь!
- Ты не самый сексуально привлекательный мужчина в мире, Сэм. Мне очень не нравится, когда ты вот так щуришься без очков или когда ты груб, как сейчас, и думаешь, что это придает тебе мужественности. Порой ты бываешь настолько глуп, что... Кроме того, у тебя вылезут волосы.
Протянув руку через стол, она ущипнула его за бок. - Ты станешь дряблым.
- Не отклоняйся от темы.
- Ну вот видишь, я и задела тебя за живое. У тебя совсем нет чувства юмора. Постарайся относиться к себе не так серьезно, хотя я и люблю тебя, несмотря ни на что. В самолете из Тегерана я должна была каким-нибудь образом заинтересовать тебя, чтобы выйти на Пола. Но в Афинах, в гостинице на Плаке, увидела перед собой человека, который совсем не соответствовал описанию, которое я получила. Я должна была узнать, понимаешь?
- Что узнать?
- Кто ты на самом деле. Когда ты уснул в тот первый день в Афинах, я начала все обдумывать и пришла к выводу о том, что не могу поверить тому, что они говорили. Ты уже начал мне нравиться. - Она улыбнулась. - Не спрашивай почему - я сама не знаю.
- Вернемся к рассказу о тебе.
- Проработала в Брюсселе год, где занималась переводами дурацких сообщений и подслушанных телефонных разговоров. Потом меня направили в Кению, где я должна была выступать в роли корреспондента "Le Figaro", о чем, к моему удивлению, меня даже не спросили. Там я собирала информацию о деятелях левых партий - политиках, редакторах, военных - и отсылала ее диппочтой в Брюссель. Однако в Найроби у меня начали появляться кое-какие сомнения.
- По поводу чего?
- По поводу того, чем я непосредственно занималась. И по поводу тех, на кого я работала. Я хотела рассказать тебе об этом на Крите, но ты не слушал.
- Попробуй еще раз.
- В одно из моих заданий входило взять интервью у американца, который пытался воспрепятствовать истреблению слонов. Ты ведь знаешь про торговлю слоновой костью, про то, как слонов убивают ради бивней? Браконьеры тесно связаны с правительством Кении: в одном месте крупнейшую банду контрабандистов возглавляла сестра президента. Так вот я поговорила с этим американцем. Я считала, что это - просто одно из заданий, необходимых для моей роли, и о нем можно будет вскоре забыть. Но на самом деле он действительно нащупал что-то Серьезное.
Она наполнила его стакан, и он отставил бутылку.
- Он пытался заставить Международный банк приостановить выплату кредитов Кении до тех пор, пока правительство не установит контроль за соблюдением законов, запрещавших охоту на слонов. Во время интервью я узнала и о его повседневной работе, и о его планах на ближайшие месяцы - он поделился со мной, каким образом собирается воздействовать на Международный банк.