Они вошли в номер.
- Entrez, - позвала она.
- Я подожду здесь, - ответил полицейский.
За дверью она стащила с себя свитер и бюстгальтер. Схватив с комода брошюрку, она сунула ее Козну.
- Дай ему это. А когда я буду проходить, двинь ему.
Коэн приблизился к черному стволу.
- Voici, Monsieur, - сказал он на ломаном французском, протягивая ему брошюрку. Полицейский подался вперед: его глаза округлились, когда в раскрытой двери он увидел проходившую мимо Клэр. В этот момент Коэн дернул автомат. Потеряв равновесие, полицейский, чертыхаясь, упал; автомат зацепился за его шею. Коэн ударил его сверху прикладом по голове.
- Осторожнее, - прошептала она. Зажав полицейскому рукой рот, они втащили его в номер и, связав руки бюстгальтером, заткнули ему рот рубашкой. Клэр натянула свитер и плащ. - Скорей, у нас всего две минуты.
- У нас нет ни одной. - Коэн быстро выглянул в окно. - А вот и L'Ecole Militaire. - Он вытолкнул Клэр в коридор, побежал за ней вверх по лестнице на шестой этаж, потом вылез на крышу и, хромая, пробежал по липкому от вара настилу, спрыгнул на прилегавшую крышу. Дверь на чердак была заперта; они перепрыгнули на соседний дом. Крючок на другой двери с треском отлетел. С улицы послышались пронзительные свистки.
Глава 21
Они промчались вниз по лестнице мимо испуганной женщины, стоявшей с ведром воды на площадке третьего этажа. Добежав до первого этажа, они увидели внутренний дворик, огороженный стеной, за которой виднелась задняя часть соседнего дома. Он подсадил ее на стену, она подтащила его вверх и помогла ему залезть; верх стены был выложен битым стеклом. "Salauds", выругалась она, слизывая с рук кровь.
Они пробежали по какому-то вестибюлю мимо стоявшего у двери лифта мужчины с газетой и остановились, тяжело дыша, на тротуаре. На углу раздались свистки и вой сирены.
- Ближайшая станция - "Миромениль", - крикнула она и бросилась бежать по улице.
- К "альфе"!
- Потом.
В метро было тесно, люди откровенно глазели на них. Он старался смотреть вниз, скрипя зубами от боли в колене и пытаясь дышать ровнее. Она сидела, спрятав окровавленные руки в свитер, под табличкой "Места для инвалидов и ветеранов войны".
- Если я буду сидеть здесь, - улыбнулась она, - все будут принимать меня за француженку.
- Мне жаль того парня. У него будет болеть голова.
- Такова у него работа.
- Нет, ему просто не повезло.
Выйдя на "Трокадеро", они перешли на другую линию.
- Надо выбираться отсюда. А то они перекроют все выхода.!.
Когда поезд замедлил ход, она встала.
- Я выйду здесь; а ты проедешь еще одну остановку до "Ля Мотт Пике". Встретимся на улице Эмиля Золя, 143, на крыше, - сказала она и выскочила из вагона.
Поезд стал набирать скорость. Коэн старательно отворачивался от парня в армейской робе и шапочке маляра, который с улыбкой и любопытством разглядывал его. "Я, должно быть, нелепо выгляжу. Да еще эта хромота. Боже, уже десятый час. Опаздываю в Серпент. А вдруг все это кончится тем, что меня сцапают в день встречи с Полом?"
Поморщившись, он встал и подошел к схеме метро на стенке. Поезд начал тормозить перед станцией "Ля Мотт Пике", и он, потеряв равновесие, свалился на парня в малярной шапочке. "Pardon", - сказал он, хватаясь за поручни. Замелькала станция "Ля Мотт Пике": голая загорелая спина женщины - на одном рекламном щите, мальчик, с улыбкой чистящий зубы, - на другом. По схеме от "Ля Мотт Пике" шла другая ветка к Одеону. - Рискнуть? Не опаснее, чем другие варианты. Я еду. Пол".
Коэн вышел из открывшихся с шипением дверей вагона. Трое полицейских в черной форме с автоматами "стерлинг" следили за турникетом. Повернувшись, он быстрым шагом пошел назад к поезду. "Attends! - крикнул полицейский. Toi!" Двери захлопнулись перед самым его носом; он успел просунуть пальцы в резиновый шов между ними и рывком открыл их. Перепрыгнув через турникет, полицейский бросился к поезду. Двери закрылись. Поезд дернулся. Полицейский забарабанил по ним так, что они задрожали, а затем побежал вдоль набиравшего скорость поезда, колотя стволом автомата по стеклу. "Arretez-le! Arretez-le! - кричал он пассажирам. - Остановите поезд!"
Высокий мужчина в очках встал и дернул ручку стоп-крана. Протиснувшись мимо него в следующий вагон, Коэн, спотыкаясь, стал продираться сквозь толпу людей. Поезд, взвизгнув тормозами, остановился. Коэн бросился в первый вагон. Перед ним промелькнуло удивленное лицо открывшего дверь машиниста, когда Коэн, разбив стекло, спрыгнул прямо на пути. Не упуская из вида контактный рельс, он бежал по шпалам, между которыми под ногами мелькали улицы, полицейский с автоматом - за ним. Перемахнув через поручни, он спустился по балке в тень нижнего строения. Полицейский устремился за ним, послышался стук его автомата -о металлические поручни.
"Надо уходить, бежать. Бежать со всех ног, легко, не чувствуя боли, быстрее их, за угол и - теперь им меня не достать. Бежать что есть сил, нестись, словно ветер, бьющий в лицо и треплющий волосы. По тротуару, через улицу; скрипят тормоза машин, мигают голубые огни. Не останавливаться. Сюда, в переулок, через гараж, где машины подкрепляются горючим, ноги скользят по масляным пятнам, другая улица, с гулким топотом через церковный двор, в бар, не хватает дыхания, скорее в туалет в глубине". Он задержался перед зеркалом - лицо было красным, грудь вздымалась, на улице выли сирены.
Остановилась полицейская машина. Послышались голоса. Он выпрыгнул из туалета - коридор вел только в бар. Полицейский уже входил в дверь, когда он нырнул в женский туалет - две кабинки, одна закрыта. Шагнув в пустую кабинку, он запер дверь. Из коридора донесся звук тяжелых шагов и голоса: "Vous avez vu quelqu'un?"
От унитаза по потрескавшемуся бетонному полу растекались струйки, сбоку стояла щетка и корзина с использованной туалетной бумагой. "По крайней мере, не заглянут под дверь". Из соседней кабинки донесся запах свежих испражнений, потом шуршание туалетной бумаги. Послышалось хлопанье дверей в мужском туалете, звук застегивающейся молнии в соседней кабинке, шум спускаемой воды, цоканье высоких каблуков, стук открывшейся двери кабинки, плеск воды в раковине. "Если она скажет, что зашел кто-то еще..."
Шелест расчесываемых длинных волос, молодой женский голос - "Vache!" щелчок застежки сумочки, скрип открывшейся двери, удаляющиеся на углу голоса, шуршание колес отъезжающей машины.
Он уронил голову и вздохнул. "Пронесло пока. Все начнется опять, как только я выйду. Надо добраться до Одеона, но как? Они проверяют метро, автобусы, такси, тротуары..."
Над кабинкой он увидел окно. Ему удалось его открыть. Он выпрыгнул в тот момент, когда входившая в туалет женщина завизжала на весь бар. Оказавшись в проулке среди мусорных ящиков и собачьего дерьма, он добежал до угла и решительно направился по Авеню Сюффрен мимо здания ЮНЕСКО, стараясь держаться как можно естественнее.
Рестораны закрывались; flaneurs, держась за руки, неторопливой походкой шли вдоль темных витрин магазинов. Возле киоска на улице Периньон стояла голубая "ланча", ее владелец листал журналы. Коэн вскочил в машину и, проехав на всей скорости по площади Бретёй, свернул на улицу Севр. Где-то сзади остался хозяин машины, бросившийся было вдогонку. Коэн поставил "ланчу" в тупике неподалеку от Сен-Сюльпис и небрежной походкой, словно прогуливаясь, направился к площади Одеон.
"Ле Серпан д'Этуаль" оказался замызганным невзрачным баром с длинной помятой оцинкованной стойкой, обшарпанными стульями и липким полом. За столиками на улице никого не было; те немногие, что сидели внутри, пили кофе и напитки. Но Пола среди них не было.
- Не было ли здесь высокого чернокожего парня? - спросил Коэн у женщины за стойкой.
- Не видела, месье.
- Может, он был и уже ушел?
- Я здесь с двух часов, месье.
Он медленно потягивал свой арманьяк, пока не наступила полночь и бар стал закрываться, но Пол так и не пришел. "Теперь я один. Его нет в живых. Я пережил весь этот ужас, Пол, я вынес столько горя и утрат ради того, чтобы вновь увидеть тебя живым. Чтобы не дать им победить. Но они победили. Они убили тебя и всех, кто об этом знал. Кроме меня. И они раздавят меня, как тот грузовик. В их силах сделать так, что никто не услышит, никто не поверит. Все было напрасно. Пол. Смерть всех этих людей, твоя смерть. Но ведь не мы выбирали. Вот как со мной расправились - я иногда даже забываю, какими простодушными мы были...