***
Они успели как раз к началу костра. Огромные обтёсанные брёвна были сложены шалашом, а вокруг выложены камни, не давая ребятам слишком близко подойти к огню. Возможно, это и правильно. Стас всегда думал, что в языках пламени есть нечто гипнотическое, притягательное, манящее, словно зовущее его в свои глубины.
Неподалёку стояла машина пожарников, у поста вожатых валялись два кособоких огнетушителя, а у корпусов дежурил наряд скорой помощи. Десятиклассники не должны пострадать – это главное правило этого лета.
Всем ребятам ещё на подходе к костру дали запечатанные конверты с наказом пока не открывать. Колька хмыкнул и тут же надорвал уголок.
- Ты чего! – шикнул Стас, воровато оглядываясь по сторонам. – Сказали же, не открывать пока.
- Пф! – Колька помахал сложенным вчетверо листом из конверта. – Рыжий, это наше лето! Что хотим – то и делаем!
Он развернул лист. На нём значилось только одно имя - Зелькова Алина. Он покрутил бумажку, но там больше ничего не было.
- Фигня какая-то, – разочарованно проговорил он, пряча конверт и лист в карман шорт.
Когда на костровище собралось около сорока ребят и девушек, высокий парень со смешным ёжиком волос на макушке объявил в рупор:
- Внимание! Летняя смена «Искры» объявляется открытой! Помните, что это лето - для вас. Вам разрешено почти всё, кроме убийств, членовредительства и унылого настроения.
Толпа дружно загоготала. Вожатый светло улыбнулся, ведь этого он и добивался: снять напряжение прошедшего учебного года и страх перед грядущим.
- А теперь сделайте шаг назад, мы зажжём Огонь Памяти!
Все послушно колыхнулись от сложенных брёвен, не спуская жадных глаз с огромного шалаша. Стас не заметил, кто зажёг огонь, будто тот разгорелся сам, изнутри. Сначала появился маленький жёлтый огонёк в центре поленьев, а в следующий момент вспыхнул и весь шалаш. Девчонки завизжали: кто от страха, кто от восторга, парни лишь широко улыбались.
«Гори, гори, гори», - повторял про себя Стас. «Гори вся эта учёба! Горите все заботы! Гори!»
Когда толпа немного оправилась от первого потрясения перед лицом бушующей стихии, а огонь стал спокойней, тот же вожатый уже без рупора начал ежегодный ритуал у костра. Ребята расселись по камням, а кому не хватило места, просто плюхнулся в траву. Стас и Колька оказались среди расторопных ребят, сумевших захватить по камню в первых рядах.
- Огонь всё помнит, - начал вожатый. – Помнит нашу историю, помнит наши ошибки. Огонь всё прощает. Прощает наши промахи, прощает наши грехи. Огонь всё очищает. Огонь очищает землю, огонь очищает людей. И сегодня Огонь Памяти вновь запомнит наши ошибки, вновь простит их и вновь очистит.
На последних словах он достал из кармана рубашки точно такой же конверт, какой вручали всем, вскрыл его, развернул лист и прочитал имя:
- Звонарев Михаил.
Затем он проворно сунул и лист, и конверт в жаждущее пламя.
- Огонь помнит, – отозвались безлико вожатые за его спиной.
- Серов Вячеслав, – это уже вскрыл конверт другой вожатый.
- Огонь помнит.
У Стаса пробежали мурашки по спине. Он слышал об этом обряде мельком: читал что-то на форумах, о чем-то брат упоминал - но вообще о нём было не принято говорить. Оказаться здесь вживую безумно волнительно. Всё действо напоминало какой-то древний ритуал, а сам он чувствовал себя частью какого-то общего первобытного единого сознания. Было жутко, но завораживающе, он даже поймал себя на том, что покачивается, подчиняясь какому-то внутреннему ритму, словно бы диктуемому пламенем.
- Дегтярева Марина.
- Огонь помнит.
- Желго Алексей.
- Огонь помнит.
Стас даже не заметил, когда имена стали говорить не вожатые, а дети, шурша выданными конвертами. Их голоса звучали глуше, но их слышали во всех концах поляны.
Соседка справа достала конверт, надорвала его и развернула листок.
- Вескова Анна.
- Огонь помнит.
Пламя слизнуло из рук девушки листок, как кот - сметану.
Все взгляды обратились на него. От волнения и осознания, что он нарушает ритм ритуала, у Стаса вспотели руки. Он нервно дёрнул кончик конверта, чуть не порвав лист с именем.
- Панова Евгения.
Шаг с костру, и тот послушно принял из рук Стаса бумагу, с хрустом прожевал, выкинув дотлевать её обугленным комком в пламенную глубину своей утробы.
- Огонь помнит, – послушно отозвались на треск огня голоса вокруг.
Стас вернулся на место, где судорожно хлопал себя по карманам Колька.