Закончив пробежку, Танаев вернулся на свое место в санях. Лица его спутников, закрытые до самых глаз покрытыми инеем толстыми шарфами, было трудно узнать, зато невысокую сухощавую фигуру монаха невозможно было спутать с массивной, чем-то похожей на медведя фигурой Годвина.
С трудом верилось, что в тщедушном теле монаха скрыта огромная сила, но Танаев хорошо запомнил историю с балкой, и поэтому, пользуясь каждым удобным случаем, переводил разговор на интересную для себя тему.
Вот и сейчас, придвинувшись поближе к монаху, чтобы не тратить лишних усилий на разговор в морозном воздухе, он спросил:
— Почему бы тебе не укрыться внутри санного полога, брат Альтер? Сейчас не твое дежурство! За животными следит Годвин!
— Члены моего братства не имеют права оставаться наедине с женщиной.
— Но она же без сознания! Она больна! Разве это не отменяет действие этого правила?
— Ни в коем случае! Влияние женщины на здоровый мужской организм распространяется независимо от ее состояния. А ее беспомощность вызывает лишь усиление этого влияния!
— Тогда у тебя остается единственный способ согреться! — вступил в разговор Годвин. — Ты должен использовать для разогрева своего организма волшебство. Я слышал о том, что монахи Валамского монастыря здорово преуспели в этом искусстве.
Поскольку Альтер ничего не ответил на эту тираду Годвина, Танаев поддержал бывшего чистильщика, стараясь продлить разговор о волшебстве, чрезвычайно его интересовавший.
— А в самом деле, разве ты не можешь согреться способом, о котором упомянул Годвин? Или без своего креста ты полностью лишился возможности творить волшбу? Твои необычные способности весьма бы нам пригодились в предстоящей схватке!
Это был совсем не праздный вопрос. Танаев хотел бы совершенно точно знать, на что он может рассчитывать, и пользовался всяким удобным случаем, чтобы повернуть разговор на тему волшебной силы, заключенной в крестах, и выяснить, каким способом члены Валамского братства сумели этой силой овладеть.
Альтер, который до сих пор весьма дипломатично уходил от подобных расспросов, на этот раз изменил своей обычной привычке.
— Видишь ли, брат Глеб, сейчас все мои силы уходят на скорейшее заживление ран и подавление боли. Но когда в этом возникнет настоятельная необходимость, я сумею постоять за себя! Я знаю, что тебе не терпится узнать, каким образом я смогу это сделать.
Видишь ли, учение, позволяющее использовать одну из самых могущественных сил природы, нам поневоле приходится держать в тайне, и вовсе не потому, что члены моего братства настолько эгоистичны.
На протяжении всей истории человечества, чем могущественней становилась наука, чем большими силами природы она овладевала, тем плачевней, в конце концов, оказывались последствия этого могущества.
Люди постоянно заблуждались в своих выводах, считая, что сиюминутная выгода, в виде дешевой энергии, механизмов, облегчающих труд и передвижение, важнее отдаленных последствий непомерной человеческой жадности. Но каждый раз выяснялось, что это не так.
Захватчики, пришедшие на нашу планету, потому и появились здесь, что не ожидали встретить серьезное сопротивление со стороны землян, и, по большому счету, оказались правы.
Ко времени их вторжения экологические катастрофы, стихийные бедствия и так называемые локальные войны, с применением самого совершенного оружия, настолько ослабили нашу цивилизацию, что она была уже неспособна эффективно себя защищать. Лишь в одном они просчитались. Не учли, как много резервов скрыто в глубинах человеческой души. И чем сильнее становилось давление на нас, чем безнадежней казались обстоятельства, тем чаще проявлялись эти скрытые резервы мужества и беззаветного служения своему поруганному отечеству.
Монах надолго замолчал, слушая, как печально скрипит снег под полозьями саней.
Глава 27
Вокруг них лежала бескрайняя болотистая равнина, тянувшаяся до самого северного моря. С одной стороны, это облегчило им передвижение, и понтеры значительно прибавили скорость, но с другой, если беглецов настигнет на открытой местности волна всадников, с ними будет покончено в считаные минуты.
Лишь огромные валуны, следы прошедшего здесь ледника, нарушали однообразный пейзаж замерзших болот. Но эти округлые камни были слишком тяжелы, и Танаеву пришлось отказаться от мысли, с помощью понтеров, стащить несколько таких валунов в одно место, соорудив хоть какое-то укрытие.
В конце концов Танаев решил подождать еще часа два, в надежде, что местность, по которой они продвигались, изменится. Но это была последняя отсрочка, если им не повезет, придется отбиваться от крысидов, не сходя с саней.