– Ежели найдется поблизости подходящая нора, то в ней можно переночевать, а если уж совсем некуда сунуться – прямо на песке спишь. Только в паутину надо завернуться, чтобы ночью сольпуга не подобралась. Паучий запах, говорят, их отпугивает. Я так пару раз спал, когда с Солончака сюда шел.
– Прямо на песке?
– Ну да.
– И не страшно было? Редар усмехнулся:
– Страшно. Только выхода другого не было. Я устал тогда, сил не было нору искать, да солнце уже зашло…
– А кто такая сольпуга?
– У нас на Солончаке некоторые так звали фалангу. Я помню, когда маленьким был, спросил у отца: почему так? Тот рассмеялся, ответил: она, мол, ночью охотится, а солнце, когда восходит, ее спугивает. И фаланга прячется в свою нору до темноты. Вот и получается: солнышко пугает – солпуга, или сольпуга.
– И ты поверил? – Кира хитро прищурилась.
– Нет, но объяснение понравилось…
– А на что она похожа?
– Кто, сольпуга?
– Ну, да…
Вопросы из Киры так и сыпались. Как-то Редар поведал об этом ее неуемном любопытстве Креггу. Тот рассмеялся:
– А ты что думал? У пещерников жизнь скучная, однообразная. Целую луну, а то и больше в каменных стенах сидят, наружу не выходят. Многие так вообще из своих пещер никогда на свет не показываются. Для них Близнецы – край света. А долина Ущелий, каменный лабиринт – так вообще другой мир. Вот и слушает девочка про обычные твои будни, открыв рот. Ну, примерно, как ты – пустынных бродяг, что сыплют направо-налево небылицами про Дельту и паучий город.
С того дня Крегг ходил какой-то мрачный, неразговорчивый, будто юноша перед ним чем-то провинился. Все попытки вызнать, в чем дело, разбивались, как о глухую стену. Лишь за две ночи до полнолуния Крегг неожиданно заговорил об этом сам. На следующий день Редар снова собирался в пещерный город, и немногословный разговор крутился в основном вокруг этого.
– Зачастил ты что-то к пещерникам… Редар смутился.
– Вот-вот, – продолжал Крегг, – новые интересы, новые знакомства. Скоро совсем меня забросишь.
– Да нет, ты что! Куда же я без тебя!
Крегг поймал себя на том, что начинает чисто по-стариковски брюзжать, и замолчал. На самом деле он очень боялся, что однажды юноша всерьез увлечется этой своей знакомой… как ее там? Кира… Глядишь, еще и в пещерный город уйдет жить. А что? Он молодой, сильный парень, хороший охотник – завидная пара какой-нибудь быстроглазой хохотушке… И тогда – снова одиночество, снова жизнь отшельника и изгоя.
Редар молча сидел и ждал продолжения. Но Крегг так ничего больше и не сказал.
Они прекрасно поняли друг друга без слов. Один дал другому свободу – делай, мол, как хочешь, я не буду против, – а второй поклялся первому в вечной преданности. Больше на эту тему они не разговаривали.
Но юного пустынника по настоящему тянуло в пещерный город. И хоть он себе и не признавался, Редар с нетерпением считал дни, когда опять можно будет наведаться в холодные и сырые пещеры, снова поболтать с Кирой.
Один раз девушка спросила:
– Знаешь, что к Угловой пещере есть тайный ход?
Гость не знал.
– Тогда пойдем, покажу, – сказала Кира и повела друга по какому-то извилистому узкому коридору, испещренному многочисленными ответвлениями. Девушка шла впереди и несла светильник, а Редар пробирался следом, стараясь не упустить из виду дрожащий огонек. Коридор все сужался и сужался, юноше уже приходилось пригибаться, чтобы не расшибить голову о каменный потолок. И вдруг после очередного поворота Кира исчезла, точно провалилась сквозь землю, пустынник прошел еще несколько шагов и увидел, что дальше дороги нет: путь преграждал огромный валун.
– Эй! – позвал пустынник. – Кира! Ты где? Никто не ответил, только эхо прокатилось по подземному лабиринту и увязло где-то в глубине.
Вбок от завала отходили сразу два таких же тесных и низких прохода. Но оба, как выяснил Редар, заканчивались тупиками. В главный коридор ему пришлось возвращаться задом наперед, потому что развернуться в этих норах не было никакой возможности. Юноша решил вернуться обратно, но тут же понял, что без Киры дороги назад ему не найти.
– Кира! – в отчаянии крикнул он.
И совершенно неожиданно для себя услышал голос девушки:
– Чего кричишь? Я тут.
– Кира? Ты где?
– Тут, прямо перед тобой. Редар вглядывался во все глаза, но, хоть убей, ничего, кроме гладкого валуна, впереди не видел.
– Тут тупик.
– Нет. Подойди поближе и увидишь.
Голос Киры доносился откуда-то из-за завала. Пустынник еще раз внимательно осмотрел валун и только сейчас заметил, что сбоку, между краем валуна и скалой есть довольно большое пространство, в которое вполне может пролезть даже взрослый мужчина. Втянув живот, Редар просочился в щель и увидел, что коридор продолжается дальше. Кира ждала его здесь.