– Привет, Кира! Здравствуй, Ликка! Что стряслось?
Девушки заговорили разом, перебивая друг друга.
– Примчался гонец из пустыни… – начала Кира.
– Стал требовать, чтобы…
– Его пустили к бабушке…
– Малик стоял на страже, не пускал…
– Тогда он просто накостылял Малику…
– По шее! – радостно закончила Ликка. – И теперь его принимает Правительница!
– Вот не поздоровится ему, если новости не из важнейших…
Вдруг в комнату без стука ворвались Юрмик и Ремра.
– Редар, Кира, скорее! Правительница Айрис зовет!..
Как оказалось, пустынник немного знал гонца – это был охотник Зинвал, один из напарников Богвара. Он кивнул вошедшим – Кире с холодком, Редару чуть более приветливо – и почти сразу отвернулся. Но девушка успела заметить тревогу на его лице. А еще – усталость. Да и у Правительницы как будто прибавилось морщин. Похоже, новости-то были нерадостные.
– Баб… ой, Правительница Айрис, – быстро поправилась Кира, – ты звала? Мы пришли. Что случилось?
Зинвал промолчал, только нахмурился. В его понимании новость была не из тех, что говорят детям. Впрочем, кто их поймет, этих безумных пещерников?
Айрис сказала:
– Смертоносцы в пустыне!
В пещере – теперь Редар знал, что она называлась Приемной – будто разом похолодало. И Кира, и пустынник почувствовали, как мурашки побежали у них по спине.
– Расскажи еще раз, Зинвал!
Тот пожал плечами: как знаете, мол.
– Вчера я и Крекелес должны были идти на охоту за Спящий Бархан. Вон он, – Зинвал кивнул на Редара, – знает, где это. Договорились встретиться сразу после полного восхода. Я пришел, жду. Долго ждал, солнце уж на ладонь от горизонта поднялось, а Крекелеса все нет. На него не похоже, он аккуратный у нас, всегда все вовремя делает. Я подумал: может, случилось чего. Пошел к его норе, благо недалеко было, проведать. Прихожу – все разворошено, следы кругом, а внутри… они все мертвые. Крекелес, жена его Мирту, сын, дочурка маленькая. Даже ее не пожалели! Кровь кругом, обломки какие-то.
Кира ойкнула и зажала себе рот ладонью.
– Я поначалу решил было, что ночью фаланга до них добралась – вход в нору закрыли не до конца или еще что. Не догадался сразу-то, что они… ну, целые все. Не обглоданные. Только у Мирту руки нет. На фалангу не похоже. Ну, похоронил их, как полагается, вернулся. А к вечеру пришел с охоты Ззар, рассказал, что за день еще две семьи вырезаны начисто. До последнего человека. И никого не съели – так же, как и тех. Наши посовещались, решили пока в норах затаиться. Скорее всего, и вправду раскоряки на шарах своих пожаловали – лучше не высовываться. А я пришел предупредить.
Редар вдруг спросил:
– Зинвал, а те две семьи, они далеко от Кромки живут… жили?
– Далеко. Почитай полперехода.
– Значит, они что-то ищут! Знать бы, что!
– Кто они? – Правительница Айрис испытующе посмотрела на Редара.
– Смертоносцы. Это те же, что и Крегга убили. Я поначалу подумал, что они уничтожают тех, про кого из крегговых мыслей удалось узнать. Они и раньше так делали, я слышал – в легенде о Великом Найле об этом говорится.
– То есть ты думаешь, что…
– Если бы так. Это было бы очень плохо, ведь тогда в первую очередь смертоносцы прилетели бы сюда, про пещеры Угрюмых скал Крегг хорошо знал. Это, конечно, скверно, но понятно. Но ведь нет их, даже близко от нас дозорные шары смертоносцев не появлялись. Получается – они ищут что-то другое. Ведь если Крекелеса или кого-нибудь из его семьи Крегг еще мог в пустыне встретить или в Угловой пещере, на мене, то тех, живущих от Кромки аж за полдневный переход, он в жизни никогда не видел. Отсюда вывод: их норы смертоносцы нашли случайно.
– Похоже на то… – задумчиво протянул Зинвал. – Верно говоришь, парень!
– Почему все так уверены, что это – смертоносцы?
Салестер! Мастер секретов сидел в полутемном углу пещеры так неподвижно, что ни Редар, ни Кира до сих пор не замечали его.
– Как это? А кто же еще?! – спросила Правительница Айрис.
– Кто – не знаю. Но то, о чем вы все говорите, как-то не очень похоже на обычное поведение смертоносцев. Раскоряки никогда так не делают! Когда они приходят за новыми слугами, то очень редко их убивают. Только мужчин, сопротивлявшихся с оружием в руках, да и то неохотно. А женщин – никогда. Их уводят с собой, обновлять, – здесь Салестер хмыкнул, – кровь своих рабов. А то от долгого лизания паучьих лап она у них становится похожей на воду, приходится свежей добавлять, настоящей.
– Но… – Редар сглотнул, отгоняя застрявший в горле комок, постарался говорить спокойно. Лишь бы не выдать себя дрогнувшим голосом! – У нас на Солончаке, когда один охотник убил смертоносца, дозоры прочесали все пески окрест и убивали всех без разбора! Целыми семьями…