Люди радостно закричали. Первая победа далась легко. Никто из защитников даже не был ранен.
– Рано радуетесь, – остудил особенно горячих Кенгар. – Это они нас только прощупывали. Разведка. Сейчас основные силы подойдут. Вот тогда будет не до веселья.
* * *Редар потом припомнил его слова. Шестиногие лезли и лезли, всю тропу у подножья завала усеивали трупы муравьев, но по ним, как по лестнице, упорно карабкались вверх новые бестии.
– Навались!
Верхний муравей в живой пирамиде насекомых получил слаженный удар в грудь двумя тяжеленными копьями. Толщине древка позавидовали бы и деревья – не из самых маленьких. Это бился Имела, старший сын мастера Харлена, каменотес, только он один способен был сражаться двумя копьями. Что для его могучих рук, привыкших к неподъемной тяжести каменных глыб, эти тоненькие деревяшки! Имела сбрасывал муравья вниз – рушилась и вся пирамида. Но насекомые не отступали – с неослабевающим упорством они тут же принимались строить новую.
Затрещал хитин – с Привратной галереи ухнул на сверкающие ряды громадный булыжник. В сторону полетели клочья рыжих панцирей, начисто срезанные ноги, выплеснулась на камни какая-то противная зеленовато-серая слизь. Камень прокатился по рядам, сея смерть, остановился, покачиваясь. Из-под него выглядывала сплющенная голова муравья. Он слабо шевелил жвалами.
– Еще камень! Давай, давай! Скорее! Полетел и второй, снова послышался хруст, треск ломающегося хитина, с хлюпаньем лопались брюшки, сухо шелестела под тяжестью камня в труху раздавленная грудь.
А насекомые все лезли. Уже рука устала раскручивать ременную петлю, ныло запястье, уже Аваллит сунул свою пращу за пазуху – кончились заряды – и, крякнув, отбросил сильным ударом копья наползающего муравья. Раненых пока было немного, погибших – всего трое. Но это пока. Первым осознал новую опасность Кенгар:
– Эй! Всем осторожней! Отойти от края! Муравьиных трупов внизу скопилось уже такое количество, что живые почти беспрепятственно забирались по ним почти на самый верх завала. Из-за края вдруг появилась угловатая рыжая башка, молниеносно щелкнула жвалами – берегись, мягкотелые! Двое нерасторопных охотников (Редар даже не успел заметить, кто именно), не услышавших команду Кенгара, с диким криком полетели вниз, в шевелящуюся кучу. Им на смену тут же вскарабкались новые защитники.
Стало тяжелее. Приходилось беречь ноги и не подходить к самому краю. Муравьи успевали залезть на гребень, крепко вцепиться в камень лапами, прежде чем люди атаковали их. И тут уж – кто кого, жвалы на копья… Свист пращных ремней не утихал, только теперь он доносился сверху. Большие камни с Привратной галереи больше не бросали: опасались задеть своих. Но пращи работали без остановки. Средние ряды муравьиного воинства, еще только готовящиеся вступить в бой, несли огромные потери. И все же шестиногих было слишком много. На смену растерзанным, изломанным насекомым приходили новые, свежие бойцы.
Люди тоже сменялись. Ширина прохода не позволяла биться всем сразу, поэтому Кенгар то и дело приказывал кому-нибудь отступить назад, передохнуть. Мастер охоты берег своих. Горе, если рука устала разить, если глаза заливает горячий, липкий пот, а перед взором – только темная пелена! Такой воин обречен. И если не следующий, то третий, четвертый или десятый по счету удар он пропустит. Пусть лучше переведет дух за спинами товарищей, пока взлетают копья в сильных, отдохнувших руках. А потом снова придет его время, и уже он сам прикроет своей могучей спиной выдохшегося бойца.
Примчался мальчишка-посыльный:
– У Сырой пещеры плохо! Ломят наших! Кенгар обернулся, его тут же заслонили двое дюжих охотников, копья разом свернули набок наглую муравьиную голову. Мастер крикнул с завала:
– Скажи, что мы держимся! Они напирают, но у нас все в порядке… Пусть Римал не подкачает!
Оборонять проход в Сырую пещеру Айрис поставила Римала. Но людей у него было гораздо меньше, в основном молодые охотники, неопытные, привыкшие гнать добычу и не бить ее с лета. Приходилось туго.