— Приведите ко мне их старшего!
Веревочные лесенки были уже сброшены с кормы «Скорпиона», и Атун немедленно исчез, а вскоре вновь появился в маленькой лодочке и погреб к гибнущей галере. Кейда примостился на стуле корабельщика и наблюдал, как погружается большой корабль, чтобы сесть на неглубокие рифы — верхняя палуба по колено в воде, лишь нос и корма высоко подняты над поверхностью моря. Каждый раз, когда волна шлепала в борт, звук ломающейся древесины раздирал слух. Совсем рядом зазвучал, отдаваясь по всему «Скорпиону», стук молотка и прочий шум, свидетельствовавший о срочной починке. Кейда подался вперед, чтобы воззвать к Джатте.
— Каков наш ущерб? Мы все еще можем плыть к скале Хид?
Джатта поднялся снизу до середины лесенки.
— Несколько швов требуется проконопатить и устранить обычные поломки весельных петель и всего такого. Ничего, переживем. — Он снова исчез.
— Мой господин.
Кейда повернулся, чтобы увидеть, на что смотрит Телуйет.
— Не думаю, что кое-кто собирается ждать, чтобы воздать тебе должное, — задумчиво произнес раб.
Одна из тяжелых трирем Дэйшей сопровождала малую галеру, которой они пришли на помощь. Малая галера хромала, у нее сломалось несколько весел, и Кейда видел своих меченосцев на палубе. Один стоял на кормовом помосте, и солнце сверкало на его обнаженном клинке.
— Посмотрим, что скажет он сам. — Кейда всмотрелся, пытаясь разглядеть, не возвращается ли уже Атун.
Двое моряков прибыли почти одновременно. Двигаясь без промедления, несмотря на обнаженный клинок в руке, Атун вел вверх по лестнице перед собой потрепанного и подавленного человека. Телуйет подошел поближе с мечом наготове, как только тот ступил на палубу. Старший с малой галеры гордо стоял на своем кормовом помосте, меж тем как его судно проворно подходило к борту «Скорпиона». Яркие вымпелы хлопали на шестах, поддерживающих полог на уровне чуть ниже палубы «Скорпиона». Мореход Дэйшей изумительно точно оценил расстояние, прыгнул, поймал веревочную лесенку и проворно вскарабкался наверх.
— Мой господин. — Он встал на колени на палубе и склонил голову к самой ее обшивке.
— Твое имя? — Кейда с бесстрастным лицом остался на стуле корабельщика.
— Малук, славный господин. — Капитан поднял взгляд, его глаза сверкали. Кейда заметил столь же яркое сверкание золота в его ушах и вокруг шеи. И не улыбнулся, а обратил взор на морехода, привезенного Атуном.
— Ты из Чейзенов?
— Преклони колени перед Дэйшем Кейдой! — Телуйет бросил пленника на колени. Тот рухнул, его подбородок ударился о грудь, волосы были спутаны, хлопковая рубаха запятнана кровью из раны на голове, которой, как счел Кейда, был день или около того.
— Человек Чейзенов! — резко произнес Кейда. — Как твое имя?
Телуйет напомнил бы незнакомцу о вежливости крепким подзатыльником, но сдержался под взглядом Кейды.
— Рауи, великий господин, — промямлил тот.
Вождь заметил, как по лицу Малука пробежала тень неуверенности.
— Что привело тебя незваного и без моего флага на корабле искать прохода через здешние воды? — спокойно спросил он. Теперь смущенным выглядел Рауи.
— Нам велено было бежать. Взять все, что можно, и бежать. — Ом дрожал, несмотря на то, что солнце пекло вовсю. — Явились солдаты моего господина. Они выгнали нас всех из домов, угрожая избить дубинами, если промедлим. Они сказали, что мы погибнем, если останемся. Они сказали, что явился враг… — Он не договорил и поднял полный ужаса взгляд, тяжело сглатывая. Кейда видел, как смятение человека отражается в его глазах.
— Если ты предостерегаешь меня от волшбы, быть мне великодушным или просто предать тебя смерти там, где ты стоишь на коленях?
С безнадежной покорностью Рауи открыл было рот — но Кейда прервал, и в голосе его звучала сталь:
— Почему вы преследовали мой корабль?
— Мы были не одни. Были еще лодки, малые и большие, все, что годилось для плавания. — Рауи бросил на Малука взгляд, полный ненависти. — Он преследовал нас всю ночь и весь день, топил лодку за лодкой. Мы взяли на борт стольких, скольких смогли… Остальные…
— Мы лишь стремились защитить владение Дэйш, — твердо провозгласил Малук.
— От чего именно? — сурово спросил Кейда.
— Мы боялись вторжения, наш славный вождь, — не уступал Малук со слишком уж настойчивой простодушной невинностью. — Мы думали, мужи Чейзенов явились, чтобы захватить наши острова. Ведь горели маяки!
— Мужи Чейзенов? Явились биться, таща за собой семьи? — Кейда встал, чтобы взглянуть на две тяжелых триремы, где общее число связанных и поставленных на колени меченосцев было по меньшей мере равным числу женщин и детей, и палубы усеяны до отказа полными мешками и кое-как связанными узлами, намокшими и помятыми. — И ты не искал помощи, чтобы напасть на корабль, куда более сильный, чем твой?
Малук неуверенно развел руками.
— Мы подавали знаки при помощи фонарей другим кораблям и деревням, мимо которых проходили. Не знаю, видели ли нас там. Никто не явился нам на помощь. Но мы не стали терять из виду противника, — продолжал он, теперь чуть смелее. — Нам требовалось знать, где они могут высадиться, мой повелитель. Тогда мы послали бы весть к ближайшей маячной башне, чтобы призвать твоих воинов.
Утверждение, которое невозможно доказать или опровергнуть. И на борту галеры Рауи достаточно бойцов, чтобы показалось правдоподобным, что Малук действительно боялся вторжения. Все эти женщины и дети вполне могли находиться под палубой, а каждый мужчина, которого изгнала из дому угроза неведомой опасности, захватил бы оружие, если бы смог. Итак, надеясь остаться незамеченным, но уверенный, что в случае неудачи оправдания будут приняты, Малук налетел на эту собранную из чего попало флотилию, намеренный поживиться чем удастся. И тогда, прекрасно понимая, что запросто может поплатиться жизнью за то, что вступил в мои воды без вымпела, разрешающего проход по ним, корабельщик Чейзенов наконец повернул галеру против обидчика. Если это так, порочные наклонности Малука, несомненно, могли бы раскрыться, если бы у меня имелась хотя бы половина поры дождей. Но у меня и половины дня нет. Надо быстрее разрубить этот узел и поспешить, не жалея сил, к скале Хид.
Кормовой помост «Скорпиона» был остовом молчания среди треска дерева и рева воды, все глаза были устремлены на Кейду, пытающегося принять решение.
Не думайте, будто можете меня поторопить. Я ваш предводитель; мое слово — закон. Я властен над жизнью и смертью каждого из вас.
«Всякая жизнь сплетается с бесчисленным множеством других каждым проходящим днем. Каждое дитя рождается от целой сети предков и вырастает, чтобы стать половиной союза, дающего начало неведомым жизням. Никогда не отнимай жизнь, не рассмотрев все возможные последствия. Единственная оборванная нить может оказаться почти незаметной — или чудовищно опасной для будущего».
Мы прогуливались в саду моей матери как раз после зари. Дэйш Рейк остановился перед унизанной сияющими каплями росы паутиной, и действия его соответствовали словам. Его первое прикосновение оставило сияющий узор неизменным. Второе уничтожило его.
Сколько людей уже мертво благодаря обоим, Малуку и Рауи? Узор жизни и смерти, прошлого, настоящего и будущего, уже наверняка изменен так или иначе. Как я могу прорваться через то, что оба они уже напутали? Как я могу дать понять без сомнений, что не позволю кораблям Чейзенов ходить где им вздумается через мои владения, но не потерплю и чтобы охотники Дэйшей нападали на беспомощных? Я не могу отплыть на юг и оставить необъявленную войну душить мое владение.
Кейда поглядел на ожидающего Малука, который отвернулся и пялился, разинув рот, на всхлипывающего Рауи. Чутье побудило его поднять голову и вернуть взгляд Кейде, когда меч Телуйета уже поднимался и разворачивался, чтобы обезглавить его одним точным ударом.
Клинок Атуна вспыхнул на солнце. Тело Рауи упало вперед, кровь хлынула из обрубка шеи широкой дугой и обрызгала носки кожаных защитных чулок Кейды. Голова погибшего с незрячими, но вздрогнувшими внезапно глазами покатилась к безглавому туловищу Малука. Телуйет остановил ее стопой и вопрошающе поглядел на Кейду.