— Бла-бла-бла, — бормочу я.
— Ты что-то сказала? — спрашивает доктор.
— Просто разговариваю с моим драконом, — отвечаю я, зевая.
Рука медика тут же прижимается к моему лбу, и мне приходится подавлять смешок. Доктор, наверное, думает, что у меня галлюцинации. С другой стороны, может и нет, учитывая, что я держу Кэйла за руку, и даже в человеческом обличье он не очень-то похож на человека. Полагаю, доктор понял все как дважды два.
‘Здесь, в клинике, тебе оставаться не опасно?‘ — спрашиваю я его. — ‘Не хочу, чтобы люди охотились на тебя, пока ты не в боевой форме’.
‘Мы дома’.
‘Мы? С доктором?’
‘Я похитил ее’.
Я пытаюсь представить, как Кэйл покидает город людей с истекающим кровью телом на буксире, вместе с перепуганной Эми и похищенным доктором.
‘Это было нелегко,‘ — добродушно забавляется он. — ‘Они сильно кричали и наделали много шума. Но я хотел тебя вылечить’.
‘Ты же знаешь, что тебе придется ее вернуть, верно?‘
‘Она пахнет не так плохо, как другие люди. Она может стать для кого-то желанной парой.‘
Я крепче сжимаю руку Кэйла.
— ‘Для кого-то другого, так ведь?’
Когти нежно касаются моей щеки.
— ‘Я отдам свой огонь только тебе одной, моя Клаудия’.
Я знаю. Мне просто нравится это слышать.
Проходит неделя, прежде чем я в состоянии встать с постели и передвигаться по нашей квартире. В то же время надо мной кружат три совершенно разных человека.
Эми, которая так счастлива видеть меня и еще более счастлива от того, что я не умерла.
Кэйл, который решительно настроен кружить надо мной и грозно рычать, ну… на всякий случай, если кто-нибудь задумает меня расстроить.
И медик, Мелина, которая парит надо мной, потому что я абсолютно уверена, что она до ужаса боится, что Кэйл сожрет ее живьем, если посчитает, что обо мне не заботятся должным образом.
Все было бы чертовски весело, если б все это не так сильно раздражало и мне не было так больно. Пуля, которая в меня попала, был чистой, прошла насквозь, а рана была прижжена, чтобы предотвратить инфекцию. К счастью, я пришла в себя не из-за этого, а лишь из-за болезненных последствий заживления. Но все равно это означает, что я еще слаба и многое не в состоянии сделать сама.
— Хватит уже меня хватать, — раздраженно говорю я Эми в то время, как она держит меня за руку, помогая мне выйти из ванной. — Со мной все в порядке.
Нет, я не в порядке, но я еще и ужасная пациентка, и я только и делаю, что целыми днями срываюсь на Эми, а потом корю себя за это.
— Нет, я с этим не соглашусь до тех пор, пока этот огромный дракон не начнет думать, что с тобой и правда все в порядке, а я предпочитаю бесить тебя, нежели его.
— Кэйл? — фыркаю я. — Он же большой добрячок.
— Для тебя, может и так, — говорит Эми, помогая мне вернуться в постель, несмотря на мои попытки оттолкнуть ее. — Ты бы видела его, как он сходил с ума, когда тебя ранили.
Я лишь закатываю глаза, но когда забираюсь под одеяло, морщусь. Мелина и Эми уже успели мне нашептать историю о том, как совершенно голый Кэйл, как сумасшедший, несся по улицам города со мной, истекающей кровью, у него на руках, во весь голос рыча «ДОУК-TOPPР!», а Мелина от ужаса потеряла сознание, поэтому он просто схватил ее также, как и Эми, и улетел прочь.
Я не могу сдержать улыбку — совсем маленькую, едва заметную — мысленно представив эту картину. Мой большой дракон считал, что нет необходимости изучать человеческий язык, поскольку общение разумами гораздо лучше, но, возможно, теперь он увидит мудрость в умении разговаривать с другими. Я мысленно тянусь к нему, желая приласкать его, но он слишком далеко, чтобы общаться, и я чувствую легкий приступ потери. Однако я сохраняю свой голос бодрым, так что Эми понятия не имеет, насколько отчаянное желание меня охватило.
— Кстати, раз уж зашла речь об этом, где носит этого огромного олуха?
— Мне… мне кажется, он отправился на охоту. Он жестами показывал что-то насчет еды. — Эми слегка вздрагивает, садясь на край моей кровати. — Ты бы видела, что он сделал с диким кабаном…
Я отмахиваюсь рукой, прерывая ее.
— Да, я такое уже видела. Можешь мне поверить. Со временем к этому привыкаешь.
Эми в ужасе смотрит на меня.
— Ты серьезно?
— Он убивает его, прежде чем поджарить, так ведь?
Ее глаза расширяются от ужаса.