«Моего дракона?»
Откуда взялась эта мысль? Я тут же подавляю ее, чувствуя себя немного виноватой. То, что сегодня я довольна Кэйлом, не значит, что у нас что-нибудь получится. Я должна спасти Эми.
— Как насчет того, чтобы тихо и спокойно опустить нас вниз на берег?
‘Ну раз ты не передумала,‘ — заявляет мне Кэйл, и в интонации его голоса определенно присутствует веселье. Из-за этого в моем сердце становится тепло. Чем дольше я с ним, тем более очевидной становится его индивидуальность. Неужели он был таким до того, как его охватило безумие? Уверенный и забавный, а еще свирепый и собственнический? Я задаюсь вопросом, каким он был тогда. Я знаю, что пребывание здесь, в моем мире, изменило его.
А… а что, если он вернется обратно? Почему это наполняет меня каким-то мучительным ужасом?
‘Не волнуйся. Теперь я обратно уже не вернусь,‘ — говорит мне Кэйл. — ‘Ты здесь. Я останусь здесь со своей парой’.
Я понятия не имела, что думаю столь «громко».
— Но ты же ненавидишь это место, — напоминаю я ему, когда, сделав разворот, мы возвращаемся к песчаному берегу и начинаем спускаться. — Ты говорил, что здесь ужасно воняет, и это сводит тебя с ума.
‘Теперь, когда у меня есть ты, мой разум уже не поддается безумию. И мои ноздри наполнены лишь твоим сладким ароматом. Я здесь со своей парой. У меня есть все, в чем я нуждаюсь’.
Это… так мило. Услышав это, я не могу не чувствовать себя польщенной и довольной.
— ‘Но что, если я не всегда буду с тобой? А вдруг со мной что-нибудь случится?‘
Когти Кэйла сжимаются вокруг меня.
Я начинаю визжать от страха, когда его мысли накрываются неистовой яростью, и вспышки его безумия проникают в мое сознание.
‘С моей парой ничего не случится. Ты моя, Клаудия!‘
— Ладно, ладно. Это был всего лишь риторический вопрос. — Я поглаживаю его чешуи, чтобы успокоить его. — Только не раздави меня до смерти.
Его мысли успокаиваются, а мои по-прежнему остаются обеспокоенными. Что он сотворит, если со мной что-нибудь случится? Я собираюсь спасти Эми — речь идет на о «если», а «когда», — и меня беспокоит, как он поведет себя, когда это произойдет. Я же не могу остаться с этим драконом навсегда… или могу? Хочу ли я вообще этого? Меня переполняют множество вопросов и противоречивых чувств.
Мы аккуратно приземляемся на берегу озера на песчаном «пляже», территория которого заросшая, а на небольшом расстоянии в камышах увязли несколько небольших лодок. Я понятия не имею, что это за озеро и даже, в какой части Старого Далласа мы находимся, но выглядит оно очень даже заманчиво. Кэйл бережно опускает меня вниз и наклоняется, чтобы прижаться ко мне своей мордой.
‘Я не допущу, чтобы тебе причинили вред. Не волнуйся, моя Клаудия’.
Я похлопываю его по огромному носу.
— Знаю, великан.
Но все контролировать не в его силах, так же, как и не в моих. И я не знаю, что готовит нам будущее.
Его когти разгибаются, отпуская мою талию, и вот я свободна. Мгновение спустя он перекидывается в человеческую форму с его великолепными волнистыми волосами, длинными золотистыми руками и ногами с крепкой мускулатурой. Не обращая внимания на свою наготу, он потягивается, окидывая берег довольным взглядом.
Я моргаю, глядя на всю эту плоть, представшую передо мной потягивающейся обнаженными мышцами, и чувствую, как от этого зрелища у меня начинают гореть щеки.
— Нам стоит найти штаны для тебя, — заявляю я ему чопорно. — Не пойму, с чего это тебе постоянно нужно слоняться повсюду голышом.
‘Штаны?’
Я бросаю рюкзак на песок, заросший сорняками, и стягиваю с себя обувь.
— Да, штаны. Такие, как эти. — Я похлопываю по своим рваным джинсам. — Они тебя, э… спрячут.
Он окидывает мою одежду взглядом, полным презрения.
— ‘Так значит, я должен скрывать свои конечности под материей? Какая от этого польза?’
— Она защищает кожу.
‘Моя кожа прочная. Мне ничто не навредит.‘ — Кэйл подходит ко мне, обнимая меня за щеку и снова утыкается носом мне в шею, словно он не может насытиться моим запахом. — ‘А вот ты, однако, невероятно маленькая и хрупкая. Ты должна продолжать носить эти «штаны», если они защитят тебя от ран, хотя я считаю, что одежды, которые ты выбираешь, непрочные’..
— Они не только из-за ран, — объясняю я ему, развеселившись. — Они защищают скромность.
‘Скромность? Я не понимаю этого термина’.