— Какой от этого толк? Если они хотят спрятаться под юбками своих жен, пусть прячутся! Я превращу их в посмешище, когда вернусь с головой Эль Мюрида на моем копье. Белул! Собери шейхов.
Белул склонил голову и стал спускаться по склону. Когда он прошел между всеми отрядами, их вожди направились к Фуаду. Ни одного из них брат валига не встретил теплым приветствием, хотя знал их всех и не раз скакал с ними бок о бок. Его мрачный вид заставил вождей попридержать языки и держаться на почтительном расстоянии.
Когда последний из предводителей родов присоединился к вождям, окружившим Фуада, Радетика, Гаруна и некоторых военачальников, Фуад сурово произнес:
— Значит, так. Только у вас хватило смелости выйти на бой с этими младенцами-бандитами. Тана. Рифаа. Квабус. И все остальные. Обещаю, что мой брат запомнит это. Клянусь, что он не забудет и тех, чьи лица мы не видим сегодня.
— Может быть, стоит дать остальным чуть больше времени, — предложил кто-то.
— Больше времени, Ферас? Разве Ученик предоставит нам больше времени? Нет! Мы нанесем удар. Никаких детских игр. Никаких послаблений. Мы обрушимся на них подобно молоту и принесем с собой их головы, чтобы украсить стены.
— Мы сегодня пребываем в ярости, — пробормотал Радетик.
Фуад наградил его злобным взглядом и прошипел:
— Ты, учитель, скоро узнаешь, что такое настоящая ярость. А пока можешь продолжать зудеть. — Отвернувшись от Мегелина, он продолжил: — Белул! Прикажи колоннам строиться согласно плану. Оставь пустыми места, где должны были бы стоять трусы.
— Фуад, я действительно считаю, что вам следует пересмотреть свое решение.
— Мы выступим, как только колонна будет построена, — ответил Фуад. — Все дискуссии окончены. Мы либо вернемся с победой, либо проиграем. Не хотел бы я оказаться на месте тех трусов, если мы потерпим поражение, а я при этом останусь жив. А теперь прочь с дороги, учитель. Тебе мне больше нечего сказать.
Пару часов спустя Мегелин уже наблюдал за тем, как колонна скрывается из виду.
— Я сделал то, что должен был сделать, Гарун. Но он слишком упрям, чтобы прислушиваться к голосу здравого смысла.
— Ты думаешь, что он не победит?
— Все возможно, — пожимая плечами ответил Радетик. — Не исключено, что ему и повезет.
Через два дня после ухода Фуада в классную комнату явился посыльный и объявил:
— Наш властелин Юсиф пробудился. Он требует вас к себе.
Радетик рассердился, что мешают занятиям, но игнорировать вызов он не мог.
— Али, ты здесь будешь главным, пока я буду занят с твоим отцом. Продолжай вести урок.
Когда они вышли из комнаты, посыльный фыркнул:
— Вы оставили им сурового надсмотрщика.
— Знаю. Но это единственный способ заставить его хоть что-то выучить. Он же не захочет выглядеть глупее своих учеников.
— Жаль, что у меня не было возможности учиться в молодые годы.
— Действительно, жаль, — мягко улыбнулся Радетик. Юсиф говорил правду. Прежде чем дети могли получить образование, в пользе этого следовало убедить их родителей. — Как он себя чувствует? — спросил Мегелин.
— Прилично, учитывая все обстоятельства. Но валиг суров. Вся их семья такая. Пустыня у нас неласковая.
— Это я вижу, — ответил Радетик. Он часто слышал эти слова, даже в тех случаях, когда пустыня была вполне приемлемой. Видимо, это была всего лишь местная нравоучительная формула.
Юсиф сидя вел отчаянный спор с лекаршей, которая заставляла его улечься.
— А, Мегелин. Наконец-то. Избавь меня от забот этой старухи.
— Эта старуха, валиг, видимо, знает лучше вас, что требуется вашему телу.
— Вы что, сговорились? Впрочем, не важно. Подойди сюда и садись на одну из этих подушек. Все одновременно мне не нужны.
Радетик сел. Он был не в силах скрыть неудобство, которое испытывал. Учитель был слишком стар для того, чтобы усвоить привычку сидеть на подушке, скрестив ноги.
— Я довольно долго пробыл вне этого мира, — сказал Юсиф, не обращая внимания на ерзанье собеседника. — А это заставляет человека критически переосмыслить свою жизнь. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Думаю, что понимаю, валиг.
— Так вот. Моя первая задача в этой новой жизни, Мегелин, отучить тебя вести себя как слуга. Нам есть о чем поговорить. И прежде всего о дружбе.
— Валиг?
— Ты сумел привести мой караван.
— Чепуха!
— Я успел допросить Муамара, так что не будем спорить. Я тебе безмерно благодарен. Мне не пришло в голову, что в моем тылу могут остаться враги.