«Кто научил тебя делать эти штуки?» — спрашиваю я ее.
«Джек. Как-нибудь я расскажу тебе о нем. — Ее мысли становятся все более далекими, и я понимаю, что она снаружи здания, копается в грязи. — Ты любишь овощи?»
Мысленный образ, который она мне посылает, не из приятных. «Ты имеешь в виду… растения?»
«Ага. У кого-то здесь есть старый огород, и там есть несколько морковок и пара маленьких упругих кабачков, но я могу приготовить из них что-нибудь вкусненькое. Если ты не вегетарианец, я их съем». — При этой мысли ее мысли наполняются удовольствием.
«Ты можешь забрать их все, — говорю я ей. — А что такое травоядный динозавр? — Ее мысли кажутся странными, и когда они мелькают у меня в голове, я прихожу в замешательство. — Это… дракон без рук и крыльев? У вашего народа есть драконы?»
«Вообще-то я думала о тираннозавре, но они плотоядные. Травоядные больше похожи на бронтозавров, а на нашей планете нет драконов, нет. Это динозавры, и они вымерли миллионы лет назад. Но это были большие рептилии».
«Были ли у них также двуногие формы?»
«Нет. Хм. Слушай, вы что, тоже почти динозавры? Я имею в виду, на что была похожа дикая природа там, на твоей планете? Ты помнишь?»
Я на мгновение задумываюсь. «Это было очень вкусно».
Она поражена, а затем развеселилась. «Да, я думаю, так оно и было бы. Ты голоден, не так ли? Я принесу ужин. Просто наберись терпения. Я не знаю, будет ли этого достаточно, чтобы наполнить твое драконье брюхо, но посмотрим».
«Что мы будем есть?» Мне любопытно. Она обеспечивает меня?
«Суп «Воробьино-овощной». Ням-ням. Они чем-то похожи на тощих цыплят. Тебе это понравится». — Похоже, она довольна.
«Мне понравится все, что ты мне приготовишь», — сонно заверяю я ее.
Она посылает мне волну нежности. «Ты отдыхай. Я задержусь еще немного и разбужу тебя, когда придет время есть. Тебе нужно восстановить свои силы, Зор. Ты потерял много крови».
Я хочу возразить ей, что я сильный. Что мне не нужен отдых. Но ее мысли сладки и спокойны, и я ловлю себя на том, что погружаюсь в них.
Возможно, просто небольшой отдых.
Глава 18
Эмма
На следующий день и ночь идет дождь, охлаждая все вокруг и оставляя после себя влажное облако влаги, которое висит в неподвижном воздухе. Я смотрю в разбитое окно квартиры, наблюдая, как крупные капли падают с неба и покрывают мокрые, разбитые улицы лужами. Разросшаяся трава, пробивающаяся сквозь трещины в тротуаре, впитывает ее, и я не сомневаюсь, что еще через несколько дней он станет вдвое выше.
Я не возражаю против дождя. После нескольких дней жары я довольна сменой температуры, даже если из-за этого мои волосы пушатся и вьются, как большое темное гнездо. Это не очень подходит для моих поисков по городу после наступления темноты, потому что это намного усложняет задачу, когда нет лунного света и все насквозь мокрое.
Ничего не остается, как довести дело до конца, как любил говорить Джек.
«Что сделать?» — раздается сонный голос в моей голове.
Я поворачиваюсь и смотрю на кровать в центре комнаты. Зор не спит, его золотистые глаза сонные, а великолепные волосы взъерошены. Он медленно поднимается на ноги, а затем покачивается.
— Нет, — твердо говорю я ему, подходя к нему. — Тебе нужно оставаться в постели.
«Ха. Я сильный. Я воин дракони».
— Возможно, но ты также страдаешь от потери крови, и последние несколько дней у тебя была адская температура, так что ты будешь делать, как я говорю. — Я кладу руки ему на плечи, пытаясь поддержать его вес, не касаясь спины.
«Я не хочу спать, если ты уходишь. Я хочу помочь тебе».
— Ты можешь помочь мне больше всего, если не умрешь, — игриво говорю я ему. — Потому что это действительно надрало бы мне задницу, если бы ты это сделал. — Я жестом предлагаю ему лечь, но вместо этого он садится и скрещивает под собой ноги. Ладно. Сидеть тоже не плохо. Я протягиваю ему пластиковый стаканчик, наполненный свежей водой, и подхожу к крошечному грилю, который я установила у окна, чтобы дым выходил наружу, и раздуваю угли, чтобы разогреть суп. Забавно, что, когда Зора взяли в плен, нам было о чем поговорить. Теперь, когда мы вместе и заперты в этой маленькой комнате одни, между нами воцаряется странное затишье, как будто мы не знаем, что сказать.