Может, проявление заботы о человеческой самке, покормив ее, вполне достаточно, чтобы у нее началась течка? Эта мысль наполняет меня волнением, и я бросаюсь обратно вниз с ограждения, спрыгивая на землю на той стороне. Я уже достаточно насмотрелся на этих людей и их вонючее улье. Пора мне возвращаться в свое гнездо.
К моему человеку.
Я буду кормить ее и заботиться о ней, дожидаясь, когда она, прижавшись своим лицом к моему, подаст мне сигнал для спаривания.
Теперь, конечно, мне нужно что-нибудь, чем ее накормить. Я задумываюсь о тех людях и их горшке с мясом.
Хм…
Глава 4
САША
Я. Не. Могу. Дышать.
Наверное, могу. Да только не хочу.
Я кашляю, прикрываясь рукой, затем, снова натянув футболку на нос и рот, дышу через нее. Вонь в комнате наполняет воздух невыносимым смрадом. Я еще никогда не чувствовала ничего более зловонного, чем смердящий труп этой мертвой коровы, до тех пор, пока он не поджег эту чертовщину. Теперь, превратившись в обуглившийся, истекающий жиром скелет, он дымится, и у меня такое ощущение, что это вонище пронизывает все мое тело. Всю мою душу, черт возьми! Оно настолько жуткое и насильственное, что какая-то часть меня гадает, какое чертово послание дракон захотел им передать.
Вообще-то, Клаудия говорила, что ее дракон временами был немного сумасшедшим, но вот этот супер сумасшедший, и меня это беспокоит. Ума не приложу, не является ли это для меня каким-то предупреждением, но, дожидаясь возвращения дракона, мне не по себе, и я вся на нервах.
С тех пор, как он улетел, я искала другие лестницы и обнаружила одно место, засыпанное камнями, которое могло бы больше всего подходить, но раскопать ее одной здоровой рукой подразумевает лишь более медленное продвижение, нежели затяжное испытание. Я перетаскиваю какую-то часть камней, но непрерывно останавливаюсь, опасаясь, что дракон вернется и увидит, что я пытаюсь сбежать.
Но вонь от той мерзости становится просто невыносимой. Мне так и хочется спихнуть ее с уступа, но меня пугает, как на это отреагирует дракон. Клаудия гораздо смелее меня. Не знаю, есть ли в моей душе хоть капля смелости. Ей смелости не занимать, но… я выжившая, а это значит, что необязательно всегда быть смелой. Порой позволительно быть и трусихой. Я сделаю все, что потребуется, чтобы выбраться отсюда, главное, чтоб я осталась в живых.
И если это означает вдыхать тошнотворную вонь дохлой коровы, дожидаясь возвращения чокнутого дракона, да будет так! Это то, с чем мне нужно справиться.
Каким-то образом я умудряюсь задремать на полу, а когда просыпаюсь, в горле у меня пересохло, а язык будто ватный. Меня терзает адская головная боль, вызванная голодом, но пить мне хочется еще больше. Значит, мне суждено умереть вот так? Забытой драконом и брошенной в одиночестве на голодную смерть? Совсем не так я представляла себе свой уход из жизни.
Так странно: я всегда была уверена, что в итоге меня убьет Тейт.
Не то чтобы мне на самом деле хочется умереть. Нет, не хочется. Но я понимала, что заключать сделку с Тейтом — это то же самое, что играть с огнем, и догадывалась, что, чтобы удовлетворить его желания, с каждым разом от меня потребуется все больше и больше.
Меня предупреждали не заключать с Ополчением никаких сделок. Клаудия вбивала мне в голову снова и снова, что это скользкая дорожка в проститутки. Но Тейт казался таким милым и в обмен на «свидание» с ним предложил мне продукты питания. И вот тогда он был уже не таким милым, ну… на самом деле это было не столько свидание, сколько грубый перепихон по-быстрому. А спустя время, продуктов питания становилось все меньше, а грубости все больше, но к тому времени у меня уже не осталось выбора. Я умирала с голоду.
То, что между нами с Тейтом, могло бы стать не таким уж и скверным, захоти он просто секса. Но от ласк у Тейта член не вставал, как у всякого другого парня. Тейт заводился от причинения боли. Когда в обмен на деньги и еду я согласилась позволить ему делать со мной все, что пожелает, то понимала, на что иду. А когда все стало совсем плохо, я… с этим смирилась, ибо пара ударов лучше, чем умереть с голода.
Поэтому я наловчилась очень-очень здорово от всего отгораживаться. Просто представляла свое замечательное местечко и отключалась от происходящего до тех пор, пока он меня избивал и высекал плетьми. Тейт, конечно, об этом догадался. Он терпеть не мог, когда я уходила в трансовое состояние.