Но тогда эти золотым водоворотом кружащиеся глаза фокусируются прямо на меня, и мне хочется закричать от ужаса. «Боже, прошу, дай мне упасть в обморок, чтоб мне не пришлось быть в сознании, когда он будет меня пожирать».
Однако, если Бог и существует, то он хранит молчание. Поскольку я все еще в сознании, когда дракон сотрясающими пол шагами направляется прямо ко мне. Я двигаюсь назад насколько могу, не обращая внимания на жуткую боль, которая пронзает мою сломанную руку и раненые ребра. У меня болит все, но это уже не имеет значения.
Все, что я могу делать, — это смотреть в эти гипнотически золотые глаза и ждать, когда гигантская пасть этого дракона откроется и сожрет меня.
Огромная голова медленно приближается, и я гляжу на нее с благоговейным трепетом. Я парализована, словно кобра перед заклинателем змей. Я пытаюсь вспомнить, что о драконах рассказывала Клаудия, но я плохо соображаю. Все, что я помню, так это то, что ее дракон был очень пугающим, но не столь пугающим, как этот. Наверное, потому, что тот своим взглядом не впивался мне прямо в глаза, как этот.
Клаудия. О, Господи! Она находится здесь? Эми здесь? Я чего-то совсем запуталась в драконах, этот — не ее? Тот, что дружески настроенный? Я присматриваюсь в поисках знакомых черт, но этот кажется более темным, чем предыдущий, и когда он наклоняется, то вижу, что у него на его голове один из рогов сломан. У дракона Клаудии такого не было. У него не было и этого более темного золотого оттенка, настолько глубокого, что он практически янтарный.
Мгновенно воспоминания яркой вспышкой проскальзывают в мои пораженные ужасом мысли. О том, как Клаудия пытается удержать меня у себя за спиной. О том, как я не удержалась и соскользнула с дракона. О том, как камнем летела вниз с небес в никуда, но меня перехватили в воздухе, прежде чем я разбилась о землю. Удар при подхвате выбил из меня весь воздух и так сильно сотряс мою поврежденную руку, что я потеряла сознание, но перед этим я увидела размытую, огромную тень дракона.
Я чувствую, как волна тошноты поднимается к горлу. Я свалилась с одного дракона и меня схватил другой.
Это ужасно, просто ужасно!
Еще никогда мне не было так страшно. Даже тогда, когда Тейт терял над собой контроль. Иметь дело с солдатом, который обожает махать кулаками, не то же самое, что с диким зверем, который намерен сожрать меня целиком.
Дракон подходит чуть поближе, а затем его огромная голова опускается вниз. Она выглядит так величественно — на самом деле нечто среднее между змеей и кошкой с изящным костяком и длинной мордой, которая в этом полумраке переливается золотым блеском. Не будь мне так страшно, я была бы очарована, потому что он выглядит точь-в-точь, как драконы из легенд, вплоть до длинных крыльев, мускулистых ног и дико стегающего хвоста. Он наклоняется чуть-чуть поближе ко мне.
И тогда, не отводя взора, я смотрю прямо в этот глаз, величиной с тарелку, наблюдая, как черный вихрь, кружащийся в нем, меняется на золотой и снова на черный. Пялится на меня. Обдумывает.
— Если уж собрался меня сожрать, давай, сделай уже, — шепчу я. — Потому что в противном случае я описаюсь от ужаса, и тогда будет не так вкусно. Хотя не понимаю, зачем я тебя об этом предупреждаю.
Глаз вспыхивает золотом, и тут дракон снова сосредотачивает свое внимание только на мне. Это может показаться странным, но у меня такое ощущение, что он меня понимает. Что, в принципе, и должно быть, раз Клаудия встречается с одним из них. Она говорила, что они меняют форму. Еще она говорила, что ее дракон был заинтересован в спаривании. Меня бросает в дрожь. В этот момент я не могу себе представить ничего более ужасающего. Меня снова охватывает ужас. Надеюсь, он был в своей человеческой форме, когда они с Клаудией…. когда они…
Не-а, не могу себе этого представить.
Глаз опять становится черным, и дракон, отклонившись назад, поднимает голову. О, Господи! Боже мой! Ну вот и все. У меня во рту пересыхает, и я пялюсь вверх, не в силах пошевелиться.
Но голова лишь двигается из стороны в сторону, почти волнообразно покачиваясь туда-сюда. Он не мотает головой в попытке со мной общаться. Я… я понятия не имею, какого хрена он делает, и это так же пугающе, как и все остальное. Покуда я смотрю, он разевает пасть, оскалив зазубренные зубы, а затем принимается щелкать челюстями, хватая воздух, прямо как динозавр в одном из фильмов, которые я обожала в детстве. Теперь мне это уже не нравится. На меня накатывает волна запаха сажи, смешанной со странным пряным запахом. Я всхлипываю, съежившись и защитно охватив свою раненую руку. Ребра горят от жгучей боли, а на ноге свежая рана, на которую я боюсь даже взглянуть.