Я пристально ее рассматриваю, с нетерпением ожидая, не покажет ли она какие-нибудь внешние признаки смены формы. Ее бледную кожу не окрашивает красный окрас спаривания. Вообще-то, если уж на то пошло, она выглядит еще более больной, чем раньше. Не видны чешуи, даже намека на крылья тоже нет. Нет ничего, что поощрило бы спаривание.
Я просто не знаю, что делать. Никогда прежде я не встречал самку, которая не бросала бы вызов самцу, если, конечно, она не была еще слишком молодой… или уже спарилась. Я опять пристально разглядываю самку. Она не подросток, полагаю я. Запах ее тела выдает в ней зрелую самку. И я не чувствую на ней запаха другого.
«Убей ее, — шепчут мне в уши вороны. — Она тебе не годится. Уничтожь ее».
Я мотаю головой, стремясь заглушить их голоса. Я хочу именно эту самку. Она принадлежит мне. Возможно… возможно, это я создаю неверное впечатление, и она меня неправильно понимает. Возможно я делаю что-то не так.
Но что именно? Мое сознание загрязнено годами насилия и ярости, а стервятники не оставили места моим воспоминаниям. Я не могу пробраться к ним, не подстрекая своих мучителей. Только моя женщина помогает мне оставаться в здравом уме. В этом, должно быть, и есть ответ.
Может… может быть, люди мыслят иначе, чем драконы. Может, именно я тот, кто делает что-то неправильно.
«Вранье».
Щелкая зубами, я набрасываюсь на ворона, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, и прогоняю его. Если намеки моей самки на заинтересованность выражаются как-то по-иному, я должен это узнать. Но… как? Я невольно задумываюсь о Кэйле и его человеческой самке, а ведь они успешно спарились и счастливы. У меня нет ни малейшей догадки, как распознать намек на попытку соблазнения самкой, которую я уже признал своей. Думаю, мне следует понаблюдать за другими людьми.
Мне следует вернуться в человеческий улей.
Я поднимаюсь на ноги и удовлетворенно взмахиваю крыльями. Ну, конечно. Это разумный выход. Там много человеческих самок. Я могу понаблюдать за ними и узнать, какие намеки на соблазнения они подают самцам. Как только я это узнаю, пойму, на что обращать внимание в своей самке. Я обращаюсь к ее разуму, пытаясь сообщить ей, куда я отправляюсь, однако ответа нет. Ее мысли для меня закрыты.
Но это ненадолго.
Как только я спарюсь с ней, она от меня уже ничего не сможет утаить. Это самая захватывающая мысль — завладеть телом моей самки так же, как и ее разумом. Вот это мне по душе.
«Оставишь ее одну? — от самой мысли об этом вороны взрываются бешеным хохотом. — Ты и вправду глупец. Да ее тут же похитит другой».
«Нет, оставь ее, — добавляет другой. — Оставь ее и подыщи в человеческом улье себе новую пару».
«Оставишь ее одну?», — хохочут они над этой идеей.
«Оставь ее!», — требуют они, коварно нашептывая мне в ухо.
Я просто разрываюсь на части. Я не могу овладеть ею такой, какая она сейчас, но если я не разберусь, как ведут себя люди, смогу ли я вообще когда-нибудь соединиться с ней? Но оставить ее — это не решением проблемы, не больше, чем все остальное. Она моя. Неважно, что я ее еще не утвердил. Она принадлежит мне и только мне. Я подумываю взять ее с собой в улей людей, однако у них плюющие огнем палки. Эти плюющие палки не могут повредить толстую шкуру драконов, но мой человек нежный и хрупкий, и из-за моей неуклюжести уже ранен. Я не стану подвергать ее еще большей опасности.
Тогда… что ж делать? Кто-то учует ее запах, и если меня здесь не будет, чтобы защищать ее, они похитят ее…
Учует ее запах…
Я пытаюсь думать сквозь непрекращающейся в моей голове гомон воронов. Мне нужно что-нибудь, чем замаскировать ее запах. Чтобы отделаться от драконов-самцов, сбить их с толку, чтобы они не поняли, что она здесь. Человеческий улей воняет отходами, но я не могу попасть туда и вернуться обратно настолько быстро, чтобы это отвечало моим защитным инстинктам.
Мне нужно что-то, что перебило бы ее сладкий запах. Что-то, что пахнет настолько жутко и едко, чего другие драконы станут избегать.
И мгновение спустя я точно знаю, что мне подойдет. Прыгнув на уступ, я вылетаю из этого странного клетко-подобного гнезда, которое я себе присвоил, и пикирую вниз, на землю. Там, на берегу ближайшего водоема, лежит полусгнивший труп какого-то зверя с рогами и копытами. Он находится там уже несколько дней, достаточно долго, чтобы начать разлагаться, и его облепили рои мух. Зловоние от него настолько сильное, что ветром разносится вдаль, поэтому я осторожно подхватываю его когтями и лечу обратно в мое гнездо.