— Маркус… — начинаю волнительно, хотя понятия не имею, о чем буду сейчас говорить.
То ли к счастью, то ли к сожалению Ферраро оперативно перебивает меня:
— Вероятно, это очень эгоистично делать тебе предложение в день свадьбы лучшего друга, — произносит он надтреснутым голосом, — но я не смог удержаться, чтобы не придумать все это для тебя. Я хочу, понимаешь, я сам этого очень хочу.
Мне точно не вымолвить ни слова, поскольку переживаю так, как давно не переживала. Все мои внутренности завязываются в тугой узел, не хватает воздуха. Подувший слабый ветерок сам смахивает со скул пролившиеся слезы. Это ведь то, о чем я думаю… И, когда Маркус спросит… что я ему отвечу? Что мне сказать? Я не уверена, что его решение верное. Я еще слишком-слишком молода.
— Ты выйдешь за меня замуж? — выдержав достаточно долгую паузу, наконец говорит Ферраро.
Его полные губы, которые я не переставала целовать все эти дни подряд, трепещут. Кажется, он весь превратился во внимание, ожидая долгожданного ответа на самый важный вопрос. Я не знаю… Я же не знаю, что сказать. Открывая и закрывая рот, широко распахнутыми глазами смотрю сверху вниз на Маркуса — такого растерянного и беспокойного.
Проклятье. Молчание затянулось дольше, чем следовало бы.
— Что… что такое? — осведомляется смятенно Ферраро, поднимаясь.
Возвысившись надо мной, он не без труда сглатывает. В прекрасных глазах шоколадно-изумрудного цвета отобразилась безнадежность.
— Ты ведь и сам все отлично понимаешь, — с тяжестью в груди говорю ему.
Пальцы непослушно затеребили пуговицы светло-кремового пальто. Они прошлись по ним сначала вверх, потом вниз. А затем снова, снова и снова повторили ритуал. Невозможно оставаться спокойной. Не знаю, куда деть руки. Маркус озадаченно качает головой.
— Нет, я… Послушай, Каталин, — он прячет коробочку с кольцом, которую почему-то так и не открыл, и берет мои руки в свои, — мне ведь уже почти тридцать лет, и я определился на сто процентов…
Я резко вырываю ладони, и только после понимаю, что лучше бы так не поступала. Маркус моментально мрачнеет.
— Это тебе почти тридцать, а мне еще и двадцати одного года нет, неужели… это не очевидно? — Замявшись на мгновение, я пускаюсь в объяснения: — У меня же впереди целая жизнь: столько планов, столько событий. Я не уверена, что смогу совмещать это с семейной жизнью.
Марк, опустив голову, жует губу.
— Скажи правду, Каталин, ты ведь не до конца простила меня?
Он из-под ресниц глядит в мои глаза. От долгого испытующего взора веет настоящим холодом. Я укутываюсь в пальто и вжимаю шею в плечи.
— Нет, ты что. Не нужно так говорить, — запинаясь, бормочу в спину отвернувшемуся от меня Маркусу.
Подхватив подол платя, я быстро иду за ним, однако он не останавливается ни на миг. Заставив его вновь на меня посмотреть, я заключаю родное лицо в ладони. Маркус все-таки вскидывает ресницы, устремив на меня печальный взгляд.
— Все в прошлом, честно. Но я не готова пока, пойми, пожалуйста…
Убрав одну руку и положив ее на сердце, киваю и со всей серьезностью заявляю:
— Я люблю тебя, ничего не изменилось. Я больше не зла на тебя. Все в прошлом, — повторяю, проводя пальцами по его немного колючей щеке.
А потом, приблизившись, обнимаю руками талию Ферраро. Утыкаюсь носом в его грудь. От него всегда так приятно пахнет!
— Ты же сможешь подождать… чуть-чуть? Думаешь, я не счастлива? Тебе и не представить, что творится у меня внутри. Я даже мечтать о таком не могла…
Внезапно Маркус поддевает пальцем мой подбородок. Я поднимаю на него задумчивый взгляд. С короткими прядями каштановых волос не прекращает играть ветер. Я все еще продолжаю мерзнуть, видя перед собой его глаза, ставшие практически черными от отчаяния.
— Я, как всегда, вспылил, — признается он, прижимаясь своим лбом к моему. — Я не подумал. Я должен был думать!
Приложив палец к пухлым губам Марка Ферраро, вынуждаю его замолчать.
— Ш-ш-ш, — привстав выше на носочки, я носом потираюсь о его небритую щеку. — Не говори ничего…
Но не удается мне подойти и до середины подготовленной реплики, как кто-то сзади берется меня прервать.