— Где же Пьетра? — я нарушаю затянувшееся молчание первым.
Оба родителя двоюродной сестры вскинули на меня взгляды, исполненные недоумением.
— Ты никогда про нее не спрашивал, — фыркнув, Паола нервно смеется и продолжает есть свой завтрак.
Лука дожевывает бекон, глядя мне в глаза. Он не особо жалует меня, так же как и его жена. Вообще, они считают, что я тот, кого нужно постоянно толкать вперед, потому что сам не доберусь до вершины. На самом деле, Лука всегда ненавидел то, как я бросаю отцу вызов. Думаю, он счастлив наблюдать за крахом моей свободы. Ему нравится слушать, как звенят цепи кандалов, что надеты мне на ноги. У меня нет другого выхода, кроме как подчиняться. Мать взяла бразды правления нашей маленькой семьей в свои руки. Продать свою долю в «Blankenship and friends» без ее письменного согласия не получится. А если я решу уйти в закат, она лишит меня всего. Без денег, без привилегий, без четкого понимания, чем мне потом заниматься я пропаду. Я это знаю.
В голове гремит: «Жалок! Жалок! Жалок!». Спокойно пью кофе, выгляжу вполне умиротворенным, но эти трое, сидящие рядом, понятия не имеют, что за ураган бушует в моей душе, что за огонь пылает в моем сердце. Они снова треплются языками, обсуждая светскую хронику. Я же хочу скорее отсюда сбежать.
— Чао! — поднявшись из-за стола, машу рукой матери и остальной родне.
Уверен, моя бесцеремонность заставила их провожать меня взглядами, пока я спешу к парадной двери.
Глава 2
Маркус
Очередная цыпочка в ЕВРО,*1 раскрыв рот, смотрит на мою тачку. Красный «Феррари», пригнанный из салона в прошлом месяце, не подводит. Я мог бы назвать его одним из достопримечательностей Рима, если бы мне позволили. Открывающиеся вверх двери-бабочки, хоть и не новы, все равно приковывают массу посторонних взоров. Дейл, переговорив по телефону с Майей, занимает пассажирское кресло. Автомобиль трогается с места. Друг подсоединяет свой смартфон к аудиосистеме и, находясь под воздействием эндорфинов и дофаминов, он включает трек «Say my name». Не снимая одну руку с руля, а другой цепляя пачку сигарет с бортовой панели, я кошусь на него.
— Что-о? — Дейл ведет непонимающе плечами.
Он нажимает на кнопку, чтобы спустить стекла в машине вниз. Ветер врывается в салон, а высокая скорость езды превращает его в отнюдь недружелюбного гостя. Благо, хотя бы солнцезащитные очки спасают от безжалостных лучей стоящего в зените солнца.
— Мне надоела эта любовная хрень.
Мёрфи принимается смеяться, откинувшись на спинку сиденья.
— Я сейчас выкину тебя из тачки.
— Нет, — отвечает Дейл, расплываясь в улыбке, и я вслед за ним. — Не выкинешь.
— Пошел ты! — все с той же мальчишеской ухмылкой я врубаю на всю громкость ритмичную песню «Rag Doll» от любимых «Aerosmith».
Сначала Дейл знатно противится, отрицая крутость этой композиции, но не проходит и двадцати секунд, как он подпевает словам песни вместе со мной.
«Тряпичная кукла живет в кино?
Горячая шлюха, папочкина маленькая прелесть
Такая прекрасная, они никогда не увидят тебя,
Ускользающей в заднюю дверь.
Жаркая ночка, осознай это, пока есть возможность.
Не парься, поднимись и посмотри на меня».
Я ощущаю себя беззаботным и неунывающим, благодаря лучшему другу, что отрывается вместе со мной, вконец позабыв о жизненных баталиях. На нас обращают внимание прохожие: девчонки выбрасывают руки вверх, светя улыбками, оборачивают головы парни, ругаются старики. Жаль, что так не может быть всегда. Нельзя отодвинуть обязанности в дальний угол и отрываться. В свои двадцать восемь я должен это понимать. И понимаю, черт возьми! Только от этого мне не становится проще.
Я паркуюсь между «Мазерати» и серым «Лексусом», прежде чем поднять стекла и отключить стереосистему. Эту дорогу мы с Дейлом изучили наизусть. Он частенько обедает в «Каролле», и я тоже. Выйти с парковочной стоянки, повернуть налево и оказаться на гигантской площади. Напротив модной кофейни — красивый фонтан, украшенный глиняными ангелами. Внутри я быстро обнаруживаю неизменную посетительницу «Кароллы». Ева — невеста нашего общего с Дейлом друга — сидит за дальним столиком, беспечно помахивая ножкой. Она что-то с чувством рассказывает владелице кофейни, а когда замечает нас, опрометью несется ко мне. Я заключаю ее в крепкие объятия. Вечно бы слушал этот радостный смех.
— Сними их, — вместо приветствия Ева тянется к темным очкам и сама убирает их с моих глаз.