Уже с Большого проспекта Петроградской стороны, по которому мчалась оперативная машина, стал заметен столб черного дыма. По пути рвались снаряды. Обстрел района продолжался.
— Товарищ начальник, разрешите обратиться? — не поворачивая головы и не отрывая глаз от дороги, спросил Кулакова шофер «оперативки» Воробьев.
Кулаков не любил излишнюю словоохотливость своего шофера, его готовность порассуждать на любую тему, по любому поводу. Но Воробьев был отличным водителем и содержал машину в прекрасном состоянии, поэтому вопрос о замене его другим шофером не поднимался.
— Обращайтесь, — разрешил Кулаков, ожидая услышать очередную «хохму».
— Товарищ начальник, простите, но я удивляюсь глядя на вас. Вот вы едете на пожар, под обстрел, вернетесь или нет, никто не знает, а у вас обеденный талон в продовольственной карточке не использован и хлеб на сегодняшний день не получен. Вот я и обед съел, и хлеб на завтра получил. Ведь жалко, если пропадет!
Переглянувшись со своим помощником Петром Завьяловым, Кулаков с трудом подавил улыбку и стал тревожно вглядываться в окутанную густым черным дымом перспективу Ораниенбаумской улицы.
Встретил оперативную машину заместитель начальника 35-й районной пожарной части.
— Товарищ капитан, обстановка очень сложная, — доложил он, — горят четвертый и пятый этажи. В помещения не пробиться. Окна забиты кипами книг, и наступать через них на очаг невозможно. Не пойму как, но огонь уже появился во втором и третьем этажах.
Задымление очень большое. Плохо с водой Ближайшие гидранты без воды. Тянем линии от дальних. Придется подавать воду в перекачку, — стараясь не отставать от быстро шагающего вдоль горящего здания Кулакова, продолжал доклад первый РТП.
— Ясно! А тут что делается? — указал Кулаков рукавицей на галерею, соединяющую книжную базу с типографией. Сквозь лопнувшие оконные стекла галереи выбивались клубы дыма. Огненные струйки пробегали по оконным переплетам. — Срочно любой ствол в галерею! Нельзя допустить огонь в цехи. Беру руководство на себя. Действуйте! — приказал Кулаков и обернулся к Завьялову. — Петр Петрович, быстро во двор, разведай наличие лестничных клеток в этажах склада. Где-то должны они быть! Организуй наступление в этажи, а я пока займусь водой.
Вопрос воды сейчас был главным — справиться с развивающимся пожаром можно только при поддержке мощных водяных стволов. Введенные уже на позиции стволы районных подразделений пока бездействовали, а многого ожидать от единственного ствола, питавшегося от водопровода типографии, естественно, не приходилось.
— Товарищ начальник!
В сплошном дыму Кулаков сразу даже не заметил маленькую фигурку пожарного.
— Стендерный районной 35-й Климов. Сейчас будет вода. Подаем от 22-й в перекачку через наш автонасос. Линия с полкилометра, а если тянуть с Карповки, все полтора наберется…
— Подожди, подожди! — Кулаков внезапно припомнил свой разговор с начальником штаба МПВО об откачке подвалов. Ведь ряд подвалов жилых домов, удаленных от естественных водоисточников, еще осенью 1941 года с учетом возможности поражения водопроводных магистралей залиты водой. — Климов, а подвалы с водой у тебя все на учете?
— Батюшки, совсем запамятовал, — схватился за голову стендерный. — Здесь на Гатчинской два подвала, на Геслеровском проспекте один{7}. Я мигом, товарищ начальник. Вода сей минут будет!
К Кулакову подъехала оперативная машина Приморского района. Из нее с трудом выбрался высоченный человек в не по росту коротком плаще. Поправляя сползавшую перевязь противогаза, он доложил РТП:
— Заместитель начальника РУПО Алексеев. Какие будут указания?
— Вода! Главное, Борис Константинович, — вода. Берите на себя водоснабжение. Поручите тщательно проверить ближайшие гидранты. Используйте подвалы. Стендерный 35-й мое задание получил. И при первой возможности надо тянуть линию с Карповки. За себя оставьте здесь заместителя 35-й. Я пойду в разведку.
Боевое развертывание подразделений сразу же столкнулось с трудностями, о которых говорил заместитель начальника 35-й команды. Действительно, этажи книжной базы были настолько забиты книгами, плакатами и другими изделиями полиграфии, что отыскать проходы и пробиться к очагам было порой просто невозможно. Продвижению мешал ядовитый дым от бумаги и типографской краски. Сильно развившийся пожар создал очень высокую температуру как внутри, так и вне помещения. Вокруг горящего здания образовалось интенсивное движение воздуха. Искры разлетались по всей территории и, вместе с лучистой теплотой, создавали угрозу главному производственному корпусу. Под их воздействием запылали оконные переплеты амбулатории, размещавшейся между корпусами.
С погрузочной эстакады складского корпуса спрыгнул Петр Завьялов. Вытирая струящийся по лицу пот и протирая рукавицей слезящиеся глаза, он подбежал к Кулакову:
— Георгий Максимович, лестничная клетка на углу здания. Я прошел по второму этажу. Беда в том, что огонь по наклонным транспортерам и лоткам прошел во второй этаж и скоро будет в первом. Заложенные окна разбирать снаружи невозможно. Надо попытаться это сделать с этажей. Полагаю, надо просить помочь аварийную службу МПВО и вызвать подразделения комсомольского противопожарного полка.
— Одобряю. Так и сделаем. Возьми на себя руководство этим сектором пожара. Задача — наступление в этажи. Используй все возможности. Вода скоро будет. 36-я, подключившись к гидранту на заводской территории, сейчас введет ствол. Начинай с первого этажа. Меня беспокоит галерея — во что бы то ни стало надо сдержать огонь и не пустить его на фабрику.
На галерее вел борьбу с огнем боевой расчет 22-й пожарной команды. Ее ствол, введенный через цех типографии, пытался сдержать рванувшееся в цех пламя: Галерея работала, как большой горизонтальный дымоход, по которому с ревом проносились продукты горения со склада. Трое пожарных 22-й команды, маневрируя стволом, едва сдерживали огонь. Едкий дым и высокая температура создавали невыносимую обстановку. Ствольщик — командир отделения Степан Бердашев и его подствольщики еле справлялись с рвущимся из рук стволом — давление в рукаве шофер держал на пределе.
По выдвинутой в окно галереи трехколенной лестнице ствол вводила 24-я пожарная команда. С Геслеровского проспекта Кулакову было видно, как в разных точках пожара с хлопанием и треском стали вырываться струи воды, как быстро набухали водой магистральные линии рукавов. Установив выдвижную лестницу в окно третьего этажа со стороны Ораниенбаумской улицы, боевой расчет 17-й части, каким-то чудом закрепившись в створе окна, ввел свой ствол в этаж. На улицу полетели кипы книг. Потом из крайнего окна этого же этажа показались струи пара. Значит, Завьялову тоже удалось пройти со стволом на этажи. Треск в верхних этажах приглушил шум огня. От высокой температуры развившегося пожара не выдержали поврежденные взрывом опорные столбы и обрушились междуэтажные перекрытия пятого и четвертого этажей. К счастью, никого из пожарных в этих местах не было. Сейчас Кулакова вновь тревожило водоснабжение: более года не проверяемые затопленные в 41-м году подвалы подвели. То ли вода понемногу испарилась, то ли ушла в грунт, но насосы вскоре захлебнулись, и вода перестала поступать на некоторые ответственные участки пожара. На третьем этаже из-за прекращения подачи воды оказался отрезан огнем боевой расчет 10-й части. И если бы не тот же расторопный Завьялов, люди могли бы погибнуть. Только быстро подвешенные к окнам третьего этажа «штурмовки» помогли эвакуировать окруженных пламенем пожарных.
— Товарищ начальник, вас к телефону в кабинет-директора типографии, — подбежала к Кулакову юная: связная 1-й части»
— Максимыч, как дела? — прозвучал в трубке голос начальника штаба Кончаева. — ВыШковые наблюдатели докладывают, что столб дыма от пожара стал еще больше и след его протянулся до Выборгской стороны. С площади от Финляндского вокзала сообщают, что из дыма выпадает пепел от сгоревшей бумаги. На помощь тебе выслал Данилова с опергруппой. Как положение с водой?