А. В. Буров. Блокада день за днем
Вместе со всей страной Ленинград отмечал 25-летие Великой Октябрьской социалистической революции. Несмотря на блокаду, город все же был украшен. День 7 ноября прошел относительно спокойно, не считая нескольких фугасных авиабомб, сброшенных фашистами в Московском районе. Истребительная авиация и зенитные части противовоздушной обороны несли свою праздничную вахту — за три праздничных дня было сбито над Ленинградом 22 самолета противника.
Но днем 8 ноября один вражеский самолет все же прорвался к городу и сбросил несколько фугасных пятисоткилограммовых бомб. Возникли два загорания жилых домов, которые были быстро потушены местными формированиями МПВО. В места падения бомб были высланы пожарные дозоры, но никаких признаков пожаров не было обнаружено. Пожарные оказали помощь подразделениям районного штаба МПВО в очагах поражения по разборке завалов и извлечению из-под них пострадавших, видели, как работники районного исполкома оперативно грузили в грузовые автомашины уцелевшее имущество из пострадавшего дома и расселяли оставшихся без крова людей. Их были считанные единицы. Ничто не предвещало беды. Но в ночь на 9 ноября в 2 часа 52 минуты районный штаб МПВО получил от своего поста наблюдения первое тревожное сообщение: на Боровой улице, 26, где полутонная бомба развалила пятиэтажный дом, возник пожар. Сообщение поступило также и с конфетно-шоколадной фабрики, расположенной на углу Боровой и Социалистической. По-видимому, в одном из помещений жилого дома в момент падения бомбы горел какой-нибудь отопительный очаг либо самодельный светильник. Такой незначительный очажок мог постепенно разгореться и по разбитым и расщепленным деревянным конструкциям развиться в большой пожар, ярким факелом осветивший ночную улицу.
В 2 часа 53 минуты на пожар выехал автонасос школы младшего начсостава, расположенный на углу Литовского проспекта и Обводного канала.
К этому времени штаб противопожарной службы города, получив также несколько сообщений с наблюдательных постов, выслал к месту пожара второй автонасос школы, автонасосы 7-й пожарной команды и 4-й участковой команды МПВО.
В кабине автонасоса школы младшего начсостава рядом с шофером сидел начальник школы Г. Е. Селиц-кий. После эвакуации факультета инженеров противопожарной обороны в Баку начальник кафедры пожарной тактики Селицкий был как крупный специалист оставлен в Ленинграде и назначен начальником школы, которая наряду с районными частями принимала участие в тушении наиболее сложных пожаров. Вот и сейчас, выехав первым, он всматривался в яркие отблески большого пожара. Автонасос еле пробирался по Боровой. Объезжая завалы и огромную воронку от бомбы на самой середине улицы, шофер, бешено вращая баранку, наконец подъехал вплотную к горящему дому. В середине дома горела груда обрушенных конструкций, от которой поднимался к небу сноп искр и горящих головешек. Треск пламени, грохот обрушивающихся конструкций и нестерпимый жар не позволили даже провести разведку пожара. Одно было Селицкому ясно — для подавления такого очага нужны значительные силы и о тушении одним насосом нечего и думать. А зарево надо ликвидировать как можно быстрее. Ведь уже давно ясна тактика противника: по зареву пожара ночью или дымовому ориентиру днем открывать прицельный артиллерийский обстрел. А это новые разрушения, новые жертвы.
— Связной, — позвал Селицкий, — передать сигнал № 4, Боровая улица, 26. Следовать по Глазовской{8}, Социалистической и Боровой со стороны Лиговки. Проезда от Обводного канала нет! Ясно? Исполняйте?
— Товарищ начальник, я уже пыталась установить связь, но телефоны повсеместно не работают, видимо, перебит кабель.
Связная боевого расчета школы Аня Буторова виновато глядела на начальника школы, словно телефоны вышли из строя по ее личной вине.
— А может, сбегать до нашей школы? Тут метров триста, если дворами? А оттуда уж по телефону передам сигнал в штаб.
— Ну, что ж. Пожалуй, другого выхода нет, — согласился Селицкий, и девушка бросилась бежать по заваленной улице. (В мае 1943 года храбрая связная Аня Буторова на пожаре нефтебазы «Красный нефтяник» попадет под артиллерийский обстрел, и осколок снаряда оставит ее без ноги).
Отправив связную, Селицкий принялся осматривать горящее здание. Фугасная авиабомба ударила в левую часть фасада дома, обрушила лестничную клетку и завалила въездную арку. Ближайшая к соседнему дому лестничная клетка сохранилась, и это, казалось, создавало возможность наступления по ней на горящие этажи смежного дворового флигеля, но перекрытия этого флигеля оказались на весу, так как наружная стена обрушилась, и огонь быстро распространялся по обнаженным конструкциям, переходя на чердак. Внутренний двор был завален обвалившейся частью уличного флигеля. Сорванные взрывной волной оконные и дверные проемы надворного флигеля загорались от высокой температуры, создаваемой основным пожаром. В смежных с № 26 жилых домах № 24 и № 28, одинаковых по высоте, были сорваны кровли, а покрытые в свое время суперфосфатом, огнестойкой обмазкой стропила и обрешетка чердаков несколько сдерживали развитие пожара, однако могли воспламениться в любое время. Взрывом был также поврежден трехэтажный дом № 17, стоявший на другой стороне улицы: взлетавшие на его развороченный чердак искры и головни подожгли и его.
Беспокоило Селицкого и водоснабжение. Этот микрорайон Фрунзенского района города не имел ни естественных, ни искусственных водоисточников, за исключением Обводного канала, но крутизна и высота его берегов исключала возможность установки на него автонасосов. Пожарное водоснабжение решалось тут за счет разветвленной сети пожарных гидрантов, размещенных на магистралях пожарно-хозяйственного городского водопровода с диаметром сети от 4 до 24 дюймов, казалось бы, вполне обеспечивающих работу насосов. Но в сети водопровода, вследствие недостатка электроэнергии, напор составлял всего пол-атмосферы, что едва могло обеспечить работу четырех автонасосов, расставленных на различных участках сети. Наружная температура воздуха была минус двенадцать градусов, поэтому при остановке воды в линиях они могли выходить из строя из-за промерзания.
Очень скоро с окружающих улиц стали доноситься сигналы «кукушек». Значит, Аня добежала и передала сообщение в штаб. И тут же с Сойкина переулка на Боровую выехала машина опергруппы Фрунзенского района. Из нее вылез руководитель группы, один из старейших пожарных гарнизона, Александр Георгиевич Богданович. Высокий, худой, с аскетически бледным лицом, в светлой никелированной каске «кавалергардочке», всегда с особым шиком сидевшей на его голове (он не признавал никаких подшлемников в любые морозы), Богданович славился исключительной выносливостью и редкой способностью переносить любой дым. За ним из машины показался старший инспектор РУПО Анатолий Гаврилов, преподаватель расформированной в начале войны школы НКО им. Куйбышева.
По положению Селицкий поступал в распоряжение прибывшего начальника районного управления. Он быстро направился к Богдановичу, но тот, шагнув навстречу, приложил руку к козырьку каски и громко спросил:
— Какие будут указания, Георгий Евгеньевич?
Селицкий уже привык, что из уважения к его познаниям и опыту порой нарушается система принятия руководства, поэтому, не став препираться, он просто сказал:
— Видите, какой сложный пожар, Александр Георгиевич? Нет подходов. Во двор не войти — лестница разрушена. Постарайтесь разведать подходы с Глазовской улицы. Забирайте автонасос 2-й команды и действуйте. Первые стволы вводите в основной очаг.
По распоряжению штаба на пожар прибыла оперативная группа города. Возглавлял ее Борис Дмитриевич Иванов. Его ни в какой сутолоке пожара ни с кем нельзя было спутать. Пожалуй, единственный тучный пожарный в Ленинграде, он горой возвышался среди истощенных бойцов и офицеров боевых расчетов. Толстое лицо с полными губами и глазами навыкате выражало спокойствие. За его необъятной спиной Селицкий не сразу разглядел начальника штаба РТП Сергея Иванова и начальника тыла Федора Милюдкова.
— Георгий Евгеньевич, руководство тушением пожара принимаю на себя, — выслушав обстоятельный рапорт Селицкого, сказал Иванов. — Пожар серьезный, а из штаба МПВО города требуют быстрейшей его локализации. Понять их можно — не хочется в праздничные дни такого фейерверка. Ведь фашисты не преминут расширить очаги прицельным огнем. Вы со своими курсантами пробивайтесь по лестничной клетке дома 26, Богданович пусть продолжает действовать с Глазовской улицы, а я буду на фасаде. Тебе, Федор, — обратился он к Милюдкову, — поручение особой важности — давай воду! Постарайся связаться с Водоканалом, настаивай на повышении давления в сети. Наступление поведем с Боровой и через арку во двор. Все стволы литер «А» со свернутыми спрысками. Действуйте! Да, а что там на Сойкином переулке?