Выбрать главу

— Товарищ дежурный по городу, — подбежала к Мялло девушка, связная 19-й команды, — на пожар прибыл заместитель начальника управления пожарной охраны товарищ Голубев. Срочно требует вас к себе. Он у въездных ворот.

Сергей Гордеевич Голубев — один из самых крупных специалистов пожарного дела. Автор четырнадцати учебников по пожарному делу. До войны он был заместителем начальника пожарно-технического училища. После временного расформирования последнего поступил в распоряжение Управления пожарной охраны города и был назначен заместителем начальника управления. Мялло знал, тушением каких сложных и ответственных пожаров руководил Голубев, в основном возникавших в результате бомбежек и обстрелов города.

Когда Мялло вышел к въездным воротам, Голубев принимал рапорт у начальника караула 19-й команды Галая.

— Здравствуйте, Владимир Яковлевич, обстановку мне очень детально изложил Галай, — как-то очень тихо и спокойно сказал Голубев. — Руководство тушением пожара беру на себя. Вы назначаетесь на южный сектор пожара. Задача — организовать наступление на очаг через здание трехэтажного корпуса и котельной. Используйте насосы 1-й и 7-й команд, установленные на гидрантах в Промышленном переулке. Насосы уже установлены, идет прокладка линий, — положив руку на плечо Мялло, Голубев дополнил: — Володя, эта сторона наиболее опасна при обстреле. Береги людей и себя.

Так же, как Мялло высоко ценил высочайшее мастерство Голубева, так и Голубев был уверен в таком отважном командире, каким был Мялло. Последние годы они вместе служили в пожарно-техническом училище, где Мялло вел курс пожарной тактики. За плечами тридцатилетнего офицера уже был более чем девятилетний стаж практической работы на пожарах. Его лекции были увлекательными, насыщенными живыми примерами. Они всегда особенно остро воспринимались курсантами. Направляя его на самый опасный участок, Голубев был уверен, что задача будет выполнена.

А обстрел фабрики продолжался. Правда, Голубев был относительно спокоен за людей. Подготовленную штабом противопожарной службы инструкцию по работе на пожарах в условиях артиллерийского обстрела пожарные хорошо изучили во всех подразделениях и умело применяли на практике. Стоило услышать звук далекого выстрела, как люди укрывались за простенками, кипами хлопка и другими укрытиями, а после близкого разрыва снаряда снова занимали боевые позиции. И обстрел не останавливал наступления на огонь. Под действием 15 мощных стволов, подведенных с обеих лестничных клеток и с крыши трехэтажного здания в горящие этажи основного корпуса, огонь стал утихать. В клубах черного дыма над пожарищем стали проглядываться белесые клубы пара. Локализация пожара была близка, и это подхлестывало пожарных. Галай действовал со своим караулом на чердаке главного здания. В условиях тяжелой задымленности расчет предотвращал переход огня по чердаку с западной на восточную часть корпуса.

— Ребята, что-то так потемнело, ничего не вижу, — Галай попробовал протереть глаза, но видимость не восстанавливалась. — Ребята, я, кажется, ослеп.

— Да что вы, товарищ Галай, — двое бойцов, оставив ствол без смены, подхватили начальника караула под руки. — Держитесь за нас.

Осторожно проводя старшего товарища между обгоревшими и обрушенными конструкциями, бойцы по лестничной клетке повели его из корпуса.

— Как там на чердаке? — окликнул Галая не знавший постигшей того беды начальник 41-й пожарной команды Иван Дрожжев. Продвинувшись внутрь цеха с шестого этажа, его боевым расчетам удалось сбить огонь.

— Кто это со мной разговаривает? — приостановился Галай.

— Ты что — не видишь, кто? — засмеялся Дрожжев. — Или не узнаешь? Зазнался, что первым сбил пламя на чердаке?

— Не вижу, — Галай пошатнулся и, наверно, не удержался бы на крутых ступенях лестничной клетки, не поддержи его товарищи.

Ниже встретились бойцы командира Кировского завода Романов и Гусев. Под руководством командира отделения Козлова они, поочередно сменяясь на стволе, уже отстояли от огня трансформаторную подстанцию, столовую фабрики и сейчас переходили на следующие позиции.

Во дворе, укрытые от осколков рвущихся снарядов за стеной склада, сидели в ожидании санитаров два раненых бойца из экипажа автонасоса 7-й пожарной команды. Насос, установленный на гидрант в Промышленном переулке, в зоне наиболее частых разрывов артснарядов, обслуживался шофером Новиковым. Бойцы принялись наперебой рассказывать Галаю, как около их насоса разорвался тяжелый снаряд, их обоих ранило, а Новиков, велев им идти в госпиталь, остался у насоса один, не покинул своего поста и продолжал беспрерывно питать водой, стволы, выведенные на ответственные позиции.

— Может, кто из вас поможет Новикову? — спросил один из раненых, но заметив, как неуверенно ощупывает стену перед тем, как к ней прислониться, приведенный пожарный, понял, что помощи от него ждать нельзя, а двое других уже скрылись в лестничной клетке.

Заметив вышедшего из главного корпуса руководителя тушением пожара Голубева, один из раненых направился к нему, чтобы доложить о случившемся. Но тут во двор фабрики на полном ходу въехал автонасос 10-й пожарной команды с Петроградской стороны и, резко затормозив, остановился около РТП.

— Прибыли в ваше распоряжение. Политрук команды Садовников, — представился начальству высокий, стройный юноша. Он совсем недавно получил офицерское звание и горел желанием поскорее применить на таком сложном большом пожаре все свои способности боевого командира расчета, приступить к тушению пожара на самом опасном участке.

— Очень хорошо, — мягко сказал Голубев. — Ставьте насос на свободный гидрант в Промышленном переулке, два ствола литер «А» в третий этаж.

— Есть ставить насос на свободный гидрант! — Политрук вскочил в кабину, и машина, обдав раненого облаком отработанных газов, с места рванулась в сторону ворот.

— Боевому расчету приступить к развертыванию, — скоро донеслась его команда.

Глухой звук далекого артиллерийского выстрела пожарные не услышали, а может быть, не уяснив еще обстановку, не обратили на него внимания. Крупнокалиберный снаряд разорвался у самого насоса, превратив в кровавое крошево весь боевой расчет. Страшной силы разрыв изрешетил осколками, разметал вокруг огромной воронки тела политрука Садовникова, командира отделения Цветкова, бойцов Иванова, Нифонтова, Лапшина и Лысенкова. Люди погибли, не успев даже осознать приход смерти.

Известие о гибели боевых товарищей не расхолодило, а обожгло души бойцов. К смерти в блокадном Ленинграде привыкли, смерть воспринималась как неизбежное зло. Но такая, на боевом посту, каждый раз призывала удесятерять усилия по борьбе с врагом. Двадцать четыре отделения пожарных команд обрушили на огонь потоки воды, двадцать четыре боевых расчета повели яростное наступление на очаги пожара, и казалось, что вот-вот наступит перелом, наступит локализация пожара. Но чересчур близко был враг. Чересчур хороший был ориентир у вражеской артиллерии в виде столба дыма и зарева. В 17 часов 16 минут два зажигательных снаряда разорвались в верхних этажах восточной части главного корпуса. Мгновенно вспыхнули очесы хлопка, загорелись разбитые конструкции деревянных промасленных перекрытий. Вспыхнувшее пламя оказалось в тылу действующих подразделений. Распространяясь с невиданной быстротой по четвертому этажу, пламя в течение нескольких минут добралось до лестничной клетки. Два больших самостоятельных очага стали быстро сближаться, поглощая среднюю часть корпуса. Языки пламени вырывались из окон. От тепловой радиации вспыхнули кипы хлопка. Образовавшиеся мощные вихревые потоки воздуха покрыли густым горячим дымом территорию фабрики между горящим корпусом и основным складом хлопка. Пожарные на центральной лестничной клетке оказались в огненной западне.

Голубеву теперь надо было думать не о тушении пожара, а о спасении людей.

— Подразделениям, работающим на первых четырех этажах, отступить и вывести стволы, — распорядился он. — Всем, кто находится выше, выходить на крышу и по ней пробираться в южную часть корпуса!

В середине корпуса стали устанавливать механическую лестницу, чтобы принять на себя спасающихся от неминуемой гибели пожарных.