– Да, звучит прекрасно, мадам, – учтиво согласился официант и оставил ее наслаждаться диковинными фруктами, а сам поспешил к новым посетителям – целому семейству: мужу, жене и их детям – двум подросткам.
Позавтракав, Надин почувствовала себя совсем хорошо. Она посмотрела на часы и соотнесла местное время с лондонским. Ей хотелось позвонить в офис Ларри и справиться, не объявился ли Шон, но она сообразила, что сейчас в Лондоне время ленча, и решила позвонить попозже.
Надин справилась у дежурного администратора о расписании уроков живописи.
– Мистер Хейнс обычно дает гостям из Англии день на отдых после путешествия, а уж потом начинает с ними занятия. Ваш первый урок – завтра в девять утра, мадам. Но сегодня вечером перед обедом он ждет вас вместе с другими своими учениками на коктейль.
– Форма одежды?
– Любая, мадам. Мы не придерживаемся строгих правил, мадам, ведь вы на отдыхе, и нам бы хотелось, чтобы вы расслабились и получили удовольствие. – С этими словами он протянул ей красочную брошюру. – Здесь вы найдете все необходимые подробности.
Надин взяла брошюру с собой в номер и расположилась с ней на балконе. Но насладиться безоблачным голубым небом, буйной тропической растительностью и многочисленными пернатыми обитателями ей не удалось. Она думала лишь об одном – дождаться, когда можно будет позвонить в Лондон.
Надин дозвонилась без проблем. Голос Ларри звучал откуда-то издалека и был очень усталым.
– Нет, я с ним не виделся и не говорил с ним. Но мне удалось связаться с одним актером в Лос-Анджелесе, который вроде бы видел Шона там. Мне не хотелось вдаваться в подробности, поэтому я только выяснил у него, точно ли он видел в городе именно Шона. Потом дал распоряжение своему секретарю обзвонить все приличные отели Лос-Анджелеса и узнать, не останавливался ли у них Шон Кармайкл. Я из него всю душу вытрясу, когда найду. Как можно так поступать!
– Я бы сама его убила! – вздохнула Надин. Шон всегда так поступал. Очень на него похоже. Никогда не задумывался о том, как мучаются в неведении близкие ему люди. Хотя бы о Ларри побеспокоился!
После звонка в Лондон Надин надела желто-зеленый цельный купальник, набросила пеструю пляжную накидку, собрала пляжные принадлежности, взяла с собой книгу, плейер с наушниками, несколько кассет. Все это она положила в большую плетеную корзину и отправилась на частный пляж, принадлежавший отелю.
На пляже уже собрались желающие позагорать. Постояльцы отеля отдыхали в шезлонгах под золотыми в белую полоску тентами. Было много свободных кресел, и Надин быстро выбрала место, так чтобы не перегреться и не обгореть на солнце. Надин нанесла на кожу масло для загара, улеглась в шезлонг, достала плейер и с наслаждением прикрыла глаза. Надин слушала последние записи своей любимой группы.
Когда ей наскучила музыка, она стала слушать плеск волн, шум прилива, наступающего на серебряный пляж, шепот пальм, а солнце тем временем клонилось к закату.
Вечером Надин отправилась на коктейль, устроенный художником для своих учеников. Собралось около дюжины человек: по большей части женщины. Все сразу заметили Надин, как только она появилась в дверях.
Один из пяти мужчин, находившихся в комнате, подошел к Надин и протянул руку:
– Здравствуйте, я Люк Хейнс.
– Надин Кармайкл, – представилась она, пожимая ему руку.
– Надин, – повторил он. – Красивое имя для красивой женщины. Я очень хочу написать ваш портрет. Впрочем, об этом мы поговорим позже.
Надин вежливо улыбнулась. Она была не уверена, узнал ли он ее. По выражению его лица с определенностью об этом судить было нельзя. Невысокого роста крепкий темноволосый мужчина со смуглой кожей, он оказался гораздо моложе, чем Надин его себе представляла, о чем и не преминула сказать ему.
– Однако большая моя фотография помещена в брошюре.
Его замечание привело поначалу Надин в замешательство.
– Конечно, но я была уверена, что там напечатали какую-нибудь фотографию прошлых лет. Это обычная практика. Вы так известны. Я была просто уверена, что вы уже сто лет как занимаетесь живописью и на самом деле должны быть гораздо старше, чем на фотографии, – выпалила она, а художник в ответ громко рассмеялся.
– Вы циничны. Скажите, вы когда-нибудь учились живописи?
– О нет. Я просто любитель. Занимаюсь графикой и акварелью от случая к случаю. Боюсь, что в этом я не преуспела. Так, хобби.
– Главное, чтобы вам это нравилось. А судить, получается или нет, предоставьте мне. Чем вы зарабатываете на жизнь, Надин? – Он успел сказать, что у них не принято обращаться друг к другу официально, по фамилиям, а она в свою очередь подумала о том, что ей действительно проще обращаться к нему по имени, потому что Люк оказался таким прямым и открытым.
– Ну, вы знаете... – Надин не хотелось говорить, кто она. Ее ничуть не удивило и не обидело, что, со всей очевидностью, ее имя ничего не говорит художнику. Это было даже хорошо. Только в Великобритании и Штатах показывались рекламные ролики, где снималась она, так что лучше оставить его вопрос без ответа. Тогда люди, с которыми ей предстояло общаться, не относились бы к ней предвзято.
Знаменитые модели, к которым принадлежала Надин, имели определенную репутацию: все считали, что те только и делают, что бывают на светских вечеринках, в ночных клубах и общаются со знаменитостями. Вот что стали бы воображать себе люди, узнай они, что Надин – модель. Можно, конечно же, не говорить, кто она, но ее может узнать кто-нибудь из гостей.
Люк с любопытством ждал ее ответа, но затем сказал: