— Ставлю пять долларов, что он заполучит птичек обратно! — заорал кто-то Остлеру.
Кормак едва не столкнулся с Пеппером, пытаясь ухватить одну из болтавшихся на веревке перепелок. Схватка продолжалась до тех пор, пока на мошенников не бросился Уксусный Джо с половником и длинной вилкой для жаркого, попеременно тыча и замахиваясь на овчарку, как на более крупную мишень.
Кормак приглушенно взвизгнул, когда вилка вонзилась ему в лохматый загривок, но тут же метнулся в сторону, и, поскольку Пеппер не выпускал другого конца веревки, несчастье не замедлило случиться — огромный горшок перевернулся, на земле образовалась гигантская лужа мяса с подливкой. Старик Джо громко завизжал, приплясывая; огненно-горячие куски говядины в соусе плюхнулись прямо ему на ноги и замурзанный белый передник. Взвившись в воздух, словно испанский танцор, он отпрыгнул подальше, проклиная все на свете, и начал лихорадочные поиски другого оружия. Мужчины, неожиданно осознав, что их обед только что уничтожили, прониклись некоторым сочувствием к бедам повара.
Когда парочка налетчиков побежала к табуну, вслед раздались вопли:
— Следите за лошадьми!
— О, черт!
— Кормак! Я посажу тебя на хлеб и воду на целый год!
— Господи, кто бы подумал!
Табун заперли во временном загоне из тонких брусьев с натянутой между ними веревкой. Пеппер ухитрился пробраться низом, но Кормак налетел прямо на веревку; надежные столбики пошатнулись, упали, и оба запутавшихся в канатах пса привели и без того напуганных коней в совершенное безумие. Мужчины громко ругались, увертываясь от неумолимых копыт. Некоторые побежали за оседланными лошадьми, другие, уже успев вскочить в седло, размахивая лассо в напрасной попытке перехватить мечущихся животных.
Уксусный Джо, окончательно взбесившись, лихорадочно шарил в шкафчике, прибитом к боку фургона, напоминая спятившего бурундука, забывшего место, где спрятаны желуди, и при этом, не переставая, поносил собак. Жертвы его ярости благополучно избежали гибели под конскими копытами, ретировавшись под защиту фургона и навеса. Теперь уже Кормак перехватил веревку с нанизанными перепелами, а Пеппер погнался за ним. В спешке Кормак врезался в один из столбов, поддерживающих холщовую крышу, а Пеппер, следуя по пятам, сделал то же самое, и тяжелый навес с шумом обрушился на землю, сбив при этом два ряда открытых полок, заставленных оловянными тарелками, кружками и тяжелыми глиняными горшками.
Уксусный Джо разразился потоком новых проклятий, заглушивших даже треск бьющейся посуды. Лисса в ужасе прижала ладони к ушам, не зная что делать. Наконец повар вытащил древнюю винтовку из нагромождения вещей и инструментов в шкафу и поднял ее в направлении навеса. Два извивающихся комка, один большой, другой поменьше, бились под парусиной, пытаясь выкарабкаться на свободу.
— Нет, Уксус, миленький, не стреляй! — завопила Лисса, бросаясь к повару, который уже взводил курок, и хватая его за руки как раз в тот момент, когда тот выстрелил. Отдача была такой сильной, что оба повалились на землю.
Из-под парусины с силой урагана вырвалось странное серовато-белое облако.
Собравшиеся начали судорожно кашлять и тереть глаза, когда мелкая белая пыль осела на них толстым слоем. Лисса кое-как пробралась к упавшему тенту и выпустила на волю пленников, забывших о добыче.
— О, Кормак, Пеппер, только поглядите на себя, — сокрушенно охнула она, сгибаясь пополам от нового приступа кашля.
— Какого дьявола тут творится? — завопил Маркус на двух белоснежных псов, которые, наконец осознав всю порочность своего поведения, поджав хвосты, спрятались за девушку.
Джейкобсон спешился, но Джесс все еще оставался в седле и едва сдерживал смех, рассматривая хаос и разруху. Когда его взгляд упал на покрытые мукой волосы и липкие руки Лиссы, та, сгорая от смущения, отвела глаза и, часто заморгав, погладила Кормака по голове. Пальцы запутались в густой шерсти.
— Это мука, — неожиданно выпалила она, зная, что краснеет, и ненавидя себя за это. — Уксусный Джо пытался застрелить их, но вместо этого попал в мешок с мукой, и получилось что-то вроде взрыва, так что всех вокруг засыпало, — пояснила она, с сокрушением оглядывая испорченный костюм.
В довершение к уже нанесенному урону, Кормак энергично отряхнулся и новая туча вместе с каплями слюны окутала Лиссу.
— Будь я проклят, если не влеплю в него заряд дроби! Это уже предел всему! — взвизгнул Уксусный Джо. — Воры чертовы, украли моих перепелов, разгромили кухню, а ты только можешь сказать, что я подстрелил собственный мешок с мукой, словно бродячего койота!
Он швырнул на землю засаленную потертую шляпу, каким-то чудом не слетевшую с» головы во время погони, и начал топтать ее грязными, покрытыми мукой сапогами.
— Увольняюсь! Не желаю разыгрывать няньку у сволочного пса, достаточно здорового, чтобы ходить под седлом, да и у этой пронырливой твари, — добавил он, уставясь на Пеппера.
Маркус полностью игнорировал истерику Уксусного Джо — сварливый старик по малейшему поводу объявлял, что уходит.
Джейкобсон повернулся к только что подъехавшему Моссу.
— Ах, Пеппер, дрянь ты паршивая, это в последний раз! — пригрозил Саймингтон, глядя на жавшегося к его ногам повизгивающего пса. Лицо управляющего было сейчас таким же багровым, как и нос-картошка.