Кэмми поворачивала шляпу с пером то в одну, то в другую сторону, внимательно рассматривала ее, проклиная противную Шарлей Дербин, не желавшую продавать наряды городским «блудницам». Приходилось одеваться в лавке «Юнион Мекентайл», где, помимо сельскохозяйственных товаров, был отдел готовой одежды.
Не успела Кэмми потихоньку подойти к маленькому пыльному зеркальцу, как ее внимание привлекли тихие голоса.
Все же очень странно… На кой дьявол бабе столько мышьяка?
— А по-моему, не наше дело, что вытворяет эта старая французская ведьма, лишь бы по счетам платила. Кроме того, ты бы в жизни не узнал, что в коробке, если бы обертка не порвалась, когда ее вынимали из вагона, — с упреком сказала жена начальника станции.
Продолжая спорить, она отошли к прилавку, где продавались семена, а Кэмми, положив шляпу, задумчиво поднесла к щеке крашеный ноготок. Француженка — это, должно быть, бывшая экономка Джейкобсонов, Жермен Шанно. А мышьяком скотоводы травят лис и волков. Не может ли она быть связана с кем-то из членов Ассоциации, задумавшим отравить воду Джесса? Но зачем заказывать яд в другом городе, когда Джесс сказал, что Ассоциация закупила большой запас? Отвести подозрения от виновного?
Выйдя из лавки на Фергюсон-стрит, Кэмми решила все хорошенько разузнать. На следующей неделе большой бал Ассоциации в честь осеннего клеймения. Может, когда Лисса и Джесс приедут в город, она сумеет сообщить им кое-что важное.
— Нужно ехать, Джесс. Иначе нас просто отстранят от осеннего клеймения, и мы потеряем целое состояние — придется продавать скот по заниженной цене, — спорила Лисса. Ассоциации только и нужно, чтобы довести нас до этого.
Джесс смотрел на руки жены, ловко чистившей картофель и бросавшей его в горшок с водой.
— Я поеду в город и поговорю с Мэтисом, может, позволит нашим ковбоям участвовать в клеймении на «Даймонд Е», «Эмпайр Ленд» и «Кэттл Компани».
— Договоришься без меня, — решительно сказала Лисса. — Я не из фарфора сделана, Джесс, и не разобьюсь, если кто-то сделает вид, что не заметит меня, или, того хуже, скажет гадость.
Она вытерла руки о передник.
— И потом мне хочется потанцевать. Настоящие сделки заключаются не на пастбище, а вокруг чаши с пуншем.
Джесс изучал упрямо поднятый подбородок, прищуренные золотистые глаза. По временам Лисса удивительно напоминала отца.
— В действительности ты просто хочешь осадить всех и каждого, выставить меня напоказ на этом дурацком балу. Кроме неприятностей, мы ничего не наживем, Лисса.
— С каких это пор ты так боишься неприятностей? — спросила она, подходя ближе и обнимая его, чтобы было удобнее прикусить мочку уха.
— Признайся, неужели тебе не хочется увидеть, какое лицо сделает Мэтис при нашем появлении.
— Это не игра, Лисса.
Он встал и щелкнул предохранителем.
— Это политика — а политика и есть игра, — смертельно-опасная и очень серьезная. Без меня ты никогда не попадешь в этот тесный круг. Женщины, конечно, станут задирать нос, но мужчины слишком смутятся, чтобы отказаться разговаривать со мной. Я могу уговорить Сая и Джейми позволить нашим ковбоям приехать на клеймение.
Джесс, вздохнув, наконец сдался.
— Только будь готова к неприятным сценам.
За неделю, прошедшую с той памятной грозы, супруги смогли заключить нечто вроде вооруженного перемирия. Они спали вместе в большой хозяйской спальне каждую ночь, после проведенной в хижине, когда он наблюдал, как жена кормит и пеленает сына.
Лисса готовила его любимые блюда. Джесс играл с Джонни, пока она накрывала на стол. Клер спокойно занималась своими делами, ничем не показывая, что знает о новых отношениях между хозяевами.
Зато Мосс сразу же заметил перемены, когда вчера вечером появился в доме, чтобы вместе с Джессом изучить отчеты. В этот момент вошла Лисса с яблочным пирогом и кофе на подносе — настоящий образец любящей молодой жены. Мосс окинул ее острым, но непроницаемым взглядом, поблагодарил за пирог и вернулся к делу, как только съел все, что стояло перед ним. Он не сказал об увиденном никому из ковбоев, не объявил, что боде приехал навсегда. Навсегда ли?
Джесс тоже ни в чем не был уверен. Сидя за большим столом Маркуса Джейкобсона, он чувствовал себя незваным назойливым пришельцем. Они с Лиссой и Джонни стали маленькой счастливой семьей, а ночи были наполнены безумной неудержимой страстью, они словно не могли насытиться друг другом или… или сознавали, что идиллия не продлится вечно. Но в отличие от Лиссы, Джесс понимал это. Он отдал сердце, посвятил жизнь Лиссе и Джонни, молился, что этого будет достаточно и боялся иного…
И вот теперь, всего через несколько дней они будут принуждены столкнуться с окружающим миром. Сам Джесс вполне мог выдержать схватку, с самого детства он прошел суровую школу и был достаточно закален, но не хотел, чтобы Лисса страдала еще больше. Но она права — необходимо отправиться в Шайенн, договориться с членами Ассоциации насчет клеймения.
— Если бы она только не настроилась на эти чертовы танцы, — пробормотал он.
На следующий день они отправились в Шайенн в лучшем фургоне, вместе с Клер, сидевшей в задке со всеми вещами. Лисса, держа на руках Джонни, «вскарабкалась на высокое сиденье рядом с Джессом. Когда они въехали в город, Лисса всем существом ощутила направленные со всех сторон взгляды. Лишь некоторые мужчины, касаясь пальцами полей шляп, быстро отводили глаза; наиболее дерзкие глядели злобно, враждебно. Женщины величественно проплывали мимо, подхватывая юбки, словно боясь запачкаться столь непристойным соседством. И все с различной степенью неприязни смотрели на темноволосого ребенка, мирно спавшего на коленях у матери.