Он говорил тихо, но мисс Бредфорд услышала, обернулась и посмотрела ненавидящим взглядом. "Еще порция хороших советов?" Натянутый сверхвызывающий тон все ее слова превращал в оскорбления.
Роберта быстро сказала: "Это любезно со стороны мистера Гранта, что он беспокоится, Марион. Он знает, что я в этом ничего не понимаю".
Старшая учительница посмотрела так, словно собиралась произнести очередную гадость, но только сжала губы и отвернулась. Родерик улыбнулся Роберте и занялся рыболовным сачком. Затем в подъезд вошел с рюкзаком на спине Рональд Бигл.
"Да ведь это мистер Бигл, - сказала Роберта. - Вы действительно собираетесь на Сгар нан Джилен в такую погоду?"
"Думаю, прояснится. В любом случае пойду туда и, если прояснится примерно через час, как я думаю, буду готов". Он рассеянно помахал всем нам и вышел в дождь.
"Ну, - сказала я Роберте, - оба оракула произнесли пророчества, так что, надеюсь, вы начнете ваше восхождение".
"Вы тоже идете?"
"Дорогая, я еще не завтракала и, если не потороплюсь, сомневаюсь, достанется ли мне хоть что-то".
Когда я прошла половину зала по направлению к столовой, меня остановил голос майора Персимона от решетки. Я отправилась на зов. Высокий крестьянин нагнулся над подносом с пустой посудой и осторожно передвигал ее пальцами. Билл Персимон перегнулся через стойку. "Кажется, вы говорили, что хотите взять напрокат удочку, мисс... э... мисс Брук, и немного порыбачить?"
"Да, но я еще не совсем знаю, когда. Думаю, я, возможно, подожду день или два и сначала осмотрюсь".
"Конечно, как хотите, только... - Он посмотрел на крестьянина. - Если действительно хотите посмотреть на рыбалку, можно решить это заранее с мистером Даугалом Макре. Он был бы рад пойти с вами".
Большой мужчина поднял голову. Квадратное смуглое лицо, глубоко изрезанное морщинами, и малюсенькие голубые глаза выглядели так, будто обычно он пребывал в хорошем настроении. Сейчас они ничего не выражали. Он сказал удивительно мягким голосом островитянина: "Я был бы рад показать даме, как ловить рыбу".
"Очень мило с вашей стороны. Возможно... можно в среду?"
"Среда - свободный день. - Даугал Макре наклонил голову. - Да, действительно". Говоря, он удваивал все "с", но я уж не буду в письменном виде изображать его акцент.
"Большое спасибо".
"Куда вас записать?" - спросил майор.
Мистер Макре сказал: "Пожалуйста, к реке Камасунари, верхний район. Если мы и там не поймаем ни одной рыбы, то это будет уж совсем плохой день. - Он выпрямился и поднял хорошо почищенную внушительную шляпу с полями. - А сейчас я должен отправляться, а то опоздаю в церковь. Доброго вам дня, хозяйка. Доброго дня, мистер Персимон".
Он ушел в серое утро, а я смотрела вслед. Этот тривиальный разговор был моим первым знакомством с очаровательно простой вежливостью коренного островитянина, с естественным, но почти царственным умением держать себя. Тихий мужчина произвел на меня очень сильное впечатление. Даугал Макре. Отец Гезы... Я кивнула майору Персимону и пошла к запоздалому завтраку.
Я боялась (и полагаю, довольно глупо) очередной встречи с Марсией, поэтому обрадовалась, что ее нет в столовой. Прежде чем я налила первую чашку кофе, мимо окна проехала большая кремовая машина и затормозила перед входом. Почти немедленно Марсия, очаровательная и очень городская, в великолепном голубом наряде поспешно вышла из отеля. Красивый молодой человек в форме усадил ее на переднее сиденье и очень заботливо укрыл пледом. Машина тронулась.
Я выпила кофе и пожалела, что у меня нет утренней газеты. Тогда я могла бы притвориться, что не вижу Николаса, который, не считая Губерта Гея, был единственным, кто сидел в столовой. Но поднялся и подошел к моему столу не он, а Губерт Гей.
Его странные веселые шажки заставили меня вспомнить о резиновых мячах Марсии, а еще о самонадеянной малиновке. Круглый растянутый алый пуловер оживлял и без того веселый зеленый твидовый костюм. Лицо тоже круглое, с маленьким тонким ртом и бледными голубыми глазами, посаженными в массе разбегающихся морщин. Изящные руки, большое золотое кольцо с черным камнем. Он улыбнулся и сверкнул золотом зубов. "Мисс э-э-э Брук? Меня зовут Гей".
"Здравствуйте", - пробормотала я вежливо.
"Надеюсь, вы не возражаете, что я подошел поговорить, мисс Брук, но дело в том... - он задумался и посмотрел немного застенчиво, - дело в том, что я хочу попросить вас об одолжении".
"Конечно", - мне было очень интересно, что за этим последует.
"Видите ли, - продолжал он все с тем же застенчивым комическим выражением лица, - видите ли, я - Вольный".
"Вы что?" - спросила я пораженно.
"Вольный".
"Мне так и показалось, что вы это сказали. Но..."
"Это мой псевдоним. - Алый пуловер заметно округлился. - Я - писатель Вольный".
"А, понимаю! Писатель... Но как умно с вашей стороны, мистер Гей. Э-э-э, романы, не так ли?"
"Книги о путешествиях, мисс Брук. Я приношу красоту к каминам, это то, что кладут на коврики, вы знаете. К вам, к вашему креслу я приношу славу английского пейзажа. И шотландского. Вот почему я здесь".
"Понимаю. Собираете материал?"
"Совершаю прогулки. Я хожу на прогулки, а потом с помощью карт пишу о них. Затем я отмечаю их буквами А, Б или В в зависимости от трудности и помечаю одной, двумя или тремя звездочками в зависимости от того, насколько они значительны".
"Как... оригинально, - сказала я неубедительно, чувствуя, что Николасу все слышно. - Должно быть, на это уходит много времени".
"Это чрезвычайно легко, - сказал откровенно Губерт Гей. - То есть, если умеешь писать, как я. У меня всегда была в какой-то мере сноровка. И это хорошо окупается".
"Я посмотрю ваши книги", - пообещала я, и он поклонился.
"Пришлю вам одну, непременно. Последняя называлась "Прогулка в Сомерсете". Она бы вам понравилась. В действительности, это не книги, если правду говорить, а брошюры. Думаю, самая лучшая из всех -"Блуждание в Уэльсе''. Я вам ее тоже пришлю".
"Большое спасибо".
Затем я заметила у него в руке старый ''Татлер" и "Сельскую жизнь'! Он положил оба журнала на стол и прижал указательным пальцем. "Здесь я видел ваши фотографии. Это же вы, не так ли?"
"Да".
Он листал страницы "Сельской жизни", пока не нашел снимка. Это, конечно, оказалась я в твидовом костюме с парой красивых ирландских сеттеров, фотография Давида Гальена.
Гей посмотрел на меня, внезапно снова застеснявшись. "Я фотографирую для моих книг, - сказал он неуверенно. Я ждала, чувствуя себя довольно беспомощно. Николас встал и принялся лениво искать в карманах табак. Гей сказал поспешно: - Когда геологи фотографируют скалу, они ставят молоток, чтобы показать масштаб. А я думаю, что когда буду фотографировать Куиллин, я бы хотел... поставить даму, чтобы видно было, как высоки скалы и как они далеко. - Николас улыбался, я это скорее чувствовала, чем видела. Гей посмотрел на меня поверх великолепно скомпонованной рекламы и задумчиво заявил: - А вы фотогеничны, очень фотогеничны..."
Николас сказал небрежно: "Вы бы лучше узнали, какую цену она берет. Думаю, очень дорого".
Гей посмотрел на него, затем снова на меня с легким наивным смущением. "Мне... бы... не следовало?"
Он выглядел таким смущенным, так нетипично готовым отступить, что я забыла о собственном смущении и возможном апоплексическом ударе Гюго. Я с яростью посмотрела на Николаса: "Мистер Драри пошутил. Конечно, если хотите, можете меня сфотографировать, мистер Гей. Я бы хотела попасть в вашу книгу. Когда приступим?"
Он вспыхнул от удовольствия, и пунцовый пуловер восстановил первоначальную округлость. "Очень мило с вашей стороны, я уверен, действительно мило. Польщен, поистине польщен. Если прояснится, то как вы смотрите на то, чтобы сегодня днем, на Сгар на Стри на фоне Куиллина?"
"Прекрасно", - твердо сказала я.
"У Билла Персимона есть спаниель", - голос Николаса звучал очень нежно.