"Тогда они сейчас будут спускаться", - сказал Даугал.
"Полагаю, так", - Персимон обернулся, чтобы наблюдать за приближением спасателей.
Сзади заскрежетали и заскользили ботинки по мокрому вереску. Со склона спустились Николас с Родериком. Глаза Николаса, щурившиеся от дождя, пристально смотрели на противоположный край ущелья. "Пора их сменить, резко сказал он. - Если женщин видели в ущелье, я спущусь. А вы, Билл?"
"Думаю, - начал майор Персимон, - что, возможно, следует..."
"Они там что-нибудь увидели? - озабоченно прервал его Родерик. - Мы вернулись потому, что нам показалось, словно... Мы думали..." Он увидел мое лицо и остановился. Затем быстро подошел и встал рядом, успокаивающе улыбаясь.
Но я покачала головой: "Боюсь, что да. Даугал говорит, один из спасателей что-то заметил".
"Да, Родри показывал на что-то. Очень боюсь... - Он снова замолчал и прикусил нижнюю губу. - Почему вы не возвращаетесь в отель, Джанет?"
"Боже, - сказала я почти яростно, - не беспокойтесь обо мне! Уж у меня-то все в порядке".
Трое спасателей появились на краю ущелья. Сквозь судорожные порывы ветра и шум воды прерывисто доносился голос Бигла: "...В луже... не могли рассмотреть... возможно... нога... сейчас спускаемся..."
Я села, почти обрушилась на камень. Ужас уступил место оцепенению. Второстепенные вещи - нудное страдание от мокрых ботинок, холодный мелкий дождь, носовой платок, промокший в кармане пальто - каждая незначительная деталь дискомфорта, казалось, нарочно привлекала и удерживала внимание. Один из способов автоматической защиты. Слишком много потрясений. Я сидела, молчаливо засовывая пальцы в мокрые перчатки, а вокруг совершались приготовления к конечному ужасному открытию.
Бигл и Родри МакДауэл пошли вниз. Я наблюдала с беспристрастным детским интересом за этой необыкновенно увлекательной операцией. Они были так невероятно быстры. Бигл все еще выкрикивал что-то, а Родри и Айен перебросили веревку через небольшую, похожую на колонну скалу, которая торчала рядом с ними. Концы сдвоенных веревок змеями скользнули в глубину, долетели до дна и повисли. Родри что-то сказал Айену, как-то пропустил веревку между колен и через плечо и затем просто пошел спиной к обрыву. Он быстро откинулся на ней, и она стала как скользящая колыбель. Это выглядело просто... и безумно. Я, должно быть, вскрикнула, рядом рассмеялся Родерик.
"Это совершенно нормальный вид спуска, и один из самых быстрых... Нет, Билл, я пойду. Мы будем громко кричать, если потребуется подкрепление".
Родри исчез. Айен оставался возле острого выступа скалы, которая закрепляла веревку, а Бигл уже спускался. Николас повернулся от края. "Я тоже пойду вниз", - отрывисто сказал он.
Родерик, нагнувшись, чтобы закрепить веревку, бросил на него быстрый взгляд. "Вы? Не знал, что вы альпинист".
"Нет? Не знали?" - спросил Николас не очень приятным голосом.
Глаза Родерика замерцали, но он произнес мягко: "Возможно, лучше мне пойти первым". И так же быстро, как Родри, и даже плавнее, он пошел вниз. Николас следил за ним, когда послышался крик снизу, тоже схватил веревку и осторожно спустился.
Маленькая группа мужчин двинулась к краю обрыва, они заглядывали в отдающие эхом глубины, и будто все громче звенело дурное предчувствие, постепенно переходящее из боязни в уверенность. Я встала и решила присоединиться к ним. И почти сразу снизу раздался крик. Крик без слов, значение которого тем не менее было страшно ясным. Я бросилась вперед и почувствовала, что Даугал большой рукой схватил меня за плечо. "Теперь крепитесь!"
"Он нашел их!" - закричала я.
"А, думаю, да!"
Майор Персимон стоял на коленях у обрыва. Крики заглушал ветер. Мужчины перешли от неподвижности к привычному быстрому действию. Собирались спускаться еще два спасателя, а главная группа быстро направилась вниз по осыпи.
"Куда они?"
"За носилками", - ответил Даугал.
Полагаю, надежда умирает трудно. Страстная надежда и крайнее невежество заставили меня быть слепой к его тону и к виду других мужчин. Я нетерпеливо вырвалась и направилась к обрыву. "Носилки? Они живы? Могут ли они быть живы?"
Затем я увидела дно ущелья. Бигл и Николас что-то несли, медленно и неуклюже пробираясь от водопада по плитам в потоке воды. И невозможно было заблуждаться об их ноше... Мертвое тело деревенеет, застывает, как нелепая деревянная статуя в последней душераздирающей позе смерти. Синие брюки, голубая куртка были измазаны и промокли почти до черноты, грязные желтые варежки на скрюченных от ужаса пальцах... Марион Бредфорд. Но это больше не была Марион Бредфорд. На руках мужчин - ужасная деревянная кукла, чья голова свободно болталась на плохо закрепленной шее...
Очень быстро я вернулась к своему камню и села, пристально глядя на ноги.
Даже когда принесли носилки, я не двинулась с места. Я ничем не могла помочь, но что-то меня удерживало от возвращения в отель в одиночестве... А Альма не проявляла намерения уходить. Поэтому я оставалась на месте, курила и глядела вдоль серого склона, а сзади шумели спасатели, которым больше некого было спасать. Послышался скрип и шарканье веревки, мягкий гэльский говор, ворчание, возглас Родерика, напряженный и далекий. Голос Бигла донесся как резкий крик. Слова майора Персимона: "Что? Боже мой!" Бессвязная речь на гэльском совсем рядом, на сей раз настолько взволнованная, что я беспокойно зашевелилась и посмотрела вокруг.
Крикнул Даугал. Он и майор Персимон рядом на коленях вглядывались в овраг. Я услышала, как Персимон снова сказал: "Боже мой", - и затем оба мужчины медленно поднялись, глядя друг на друга. "Он прав, Даугал".
Даугал молчал. Его лицо окаменело.
"Что это? О чем они так вопят?" - прозвучал резкий голос Альмы Корриган.
Ответил хозяин отеля: "Да. Она упала с плиты. На ее теле все еще есть веревка. И она перерезана".
Под ярким шарфом лицо Альмы пожелтело. "Что? Что вы имеете в виду?"
Он повел плечом и устало ответил: "Именно то, что говорю. Кто-то перерезал веревку, и женщина свалилась".
Альма сказала безразличным голосом: "Убийство..."
Я спросила: "А Роберта?"
Его пристальный взгляд отсутствующе стегнул меня, когда он повернулся к краю отвесной скалы. "Еще не нашли".
И они так и не отыскали ее, хотя обшарили все дно этого ужасного ущелья и весь остаток дня спускались и поднимались по бесконечной осыпи.
Глава одиннадцатая
Весь день продолжались поиски. К вечеру ветер стих, только напоминал о себе время от времени резкими порывами. Дождь тоже прекратился, большие серо-голубые тучи скрыли Куиллин, угрюмо собираясь над Блейвеном. Марско на севере был невидим, далеко внизу лежало спокойное, оловянно-серое озеро Лох на Крейтхич.
Примерно в четыре часа тело Марион Бредфорд доставили ко входу в ущелье. Сверху я наблюдала за мрачной маленькой процессией, с трудом шествующей по мокрому вереску. Она достигла нижнего отрога Ант Срон, побрела вдоль гребня, миновала зажженный будто в насмешку праздничный костер и пропала в конце горы. С неба свисали печальные облака.
Уныло я повернулась к серой осыпи и искала другую сигарету. Коронационный костер... И завтра в Лондоне будут звонить колокола и играть оркестры, а здесь... Здесь не будет праздника. Одинокий журчащий крик кроншнепа, неопределенно печальная труба золотой ржанки, отдаленный шум моря - эти звуки будут оглашать долину Камасунари так же, как сегодня. И если Роберту все еще не найдут...
Я услышала шарканье ботинок по скале и взглянула вверх. Родерик Грант пробирался по одному из бесчисленных выступов от отвесной скалы над Спутан Дгу. Светлые волосы потемнели от дождя. Он выглядел неописуемо утомленным и подавленным, а одна из его рук кровоточила. Я вспомнила слова Марсии и задумалась. Знал ли он об увлечении им Марион Бредфорд и чувствует ли он сейчас по этому поводу жалость к себе? Он меня увидел, лицо немного просветлело, затем на него будто опять опустилась маска напряжения. Глаза казались очень синими. "Вам бы следовало вернуться в отель, - резко сказал он. - Вы выглядите утомленной".