– Что вы, в самом деле, Анна Сергеевна, действительно колдунов не видели, что ли? Да на каждом шагу! Я вот тоже после вашего ухода сяду на дерево у подъезда и начну каркать.
Панкратьева внимательно посмотрела на волшебника и прищурилась:
– Издеваетесь, да?
Арсений опять виновато улыбнулся и ответил:
– Да, есть немного.
Опыт первый
Возвращаясь домой, Панкратьева поймала себя на том, что улыбается. В конце концов, даже если застенчивый Арсений никакой не колдун, а просто шарлатан, начитавшийся разных заумных книжек, его советы ее ни к чему не обязывают. Да и денег он не взял. Хотя Панкратьева честно пыталась ему всучить тысячу рублей, как за сеанс психотерапии. От ее денег волшебник спрятался на кухне и кричал оттуда, чтобы она не портила ему карму своими глупостями.
Еще, конечно, существовал соблазн испытать свои новые возможности и запустить в кого-нибудь золотистым шариком. Например, в компаньона и непосредственного начальника Дубова. Ему-то больше всего и хотелось шарахнуть шаром промеж глаз. Причем не безопасным золотистым, а самым настоящим огненным, и чтоб искры летели во все стороны. И из глаз Дубова тоже. Однако, вспомнив предостережения волшебника, Панкратьева решила отложить испытание нового оружия до той самой безвыходной ситуации. Она ни минуты не сомневалась, что гад Дубов эту ситуацию организует в два счета.
Когда Панкратьева въехала во двор своего дома, ее глазам открылась замечательная картина. На газоне у единственного во дворе дерева стоял совместно проживающий с Панкратьевой Алик Зотов. Причем не просто стоял, а стоял на одной ноге, изогнувшись совершенно невозможным образом и закрыв глаза. Ясно было, что пополняет свои запасы живительной энергии.
Зотов периодически занимался пополнением этой самой ци с помощью какой-то шибко сложной китайской гимнастики. В первый год совместного проживания с Зотовым Панкратьева еще задавалась вопросом, почему эта ци никак не хочет вливаться в прямо стоящего Зотова, зачем для ее получения необходимо закручиваться узлом? Потом Анна Сергеевна как-то попривыкла к странностям Зотова и перестала обращать на них внимание. Даже регулярный уход сожителя в дзен для решения наиважнейших жизненных вопросов абсолютно перестал волновать Панкратьеву. Никакого волнения, только легкое раздражение. Подумаешь, кто-то к колдунам и экстрасенсам ходит, а кто-то в дзен.
Однако, если Панкратьевой было совершенно наплевать на украшение двора в виде своего сожителя, то всем остальным проживающим Зотов, транспортирующий в себя ци, был отнюдь не безразличен. Так, напротив Зотова с открытым ртом замерла девочка из соседнего подъезда, выгуливающая во время транспортировки ци своего терьера. Нужно отметить, что на терьера, как и на Панкратьеву, Зотов не произвел ни малейшего впечатления, и он сосредоточенно орошал растущий рядом с Зотовым куст.
«Как бы адидас ему не обгадил!» – подумала Панкратьева и припарковала свою машину рядом с зотовским «мерседесом». Зотов считал, что у него должно быть все самое лучшее. Если квартира, то окнами на Невский, если машина, то непременно «мерседес», а если женщина, то обязательно директор. Именно поэтому Зотов и проживал у Панкратьевой, а не наоборот. Дело в том, что в его квартире, окнами действительно выходящей на Невский проспект, спать было совершенно невозможно, несмотря на стеклопакеты. Ох уж эти провинциалы! Коренной питерский житель никогда не будет покупать квартиру окнами на проезжую часть, да еще на главную магистраль города! Настоящий коренной питерский житель живет окнами в тихий двор. А уж если в этом дворе кроме парковки еще есть и дерево с газоном и кустами, то вот тогда, пожалуй, можно считать, что у человека есть самое лучшее в городе жилье.
Панкратьева не стала отвлекать Зотова от сложного процесса получения ци из пространства и пошла к подъезду, делая вид, что все это безобразие не имеет к ней никакого отношения. Навстречу из подъезда вышла соседка и поздоровалась с Панкратьевой. В глазах у соседки сквозило очень сильное сочувствие.
«Жалеет меня! – удовлетворенно подумала Анна Сергеевна. – Вот интересно, когда бывший муж пьяный в подъезде спал, тоже жалели. Тогда вроде бы все понятно, за что и почему жалели. А сейчас? Зотов – мужчина видный, лицо у него интеллигентное, не пьет, не курит, физкультурой занимается, по утрам километры вокруг парка наматывает, не бедный опять же, вон на «мерседесе» ездит, и все равно жалеют! Подумаешь, странненький слегка, но это ж с кем не бывает? Любого ковырни, такие тараканы полезут…»